Читать «Атлант расправил плечи» онлайн - страница 985

Он обошел тепловоз спереди и взглянул на буквы «ТТ». Потом рухнул на рельсы и, всхлипывая, распростерся перед тепловозом, меж тем как невозмутимый луч прожектора продолжал неподвижно смотреть в непроглядную ночь.

Звуки Пятого концерта Ричарда Халлея струились из-под его пальцев за окно и плыли в воздухе над огнями долины. Это был гимн торжеству. Ноты воспаряли, воплощая собой подъем, были сутью и формой движения вверх, казалось, в них слились все человеческие деяния и замыслы, порожденные мечтой взлететь. То было восхождение звука, вырвавшегося на свободу. Он будто освобождал пространство от всякой скованности, оставляя лишь радость усилий, не ведающих никаких препятствий. Лишь слабый отзвук в музыке напоминал о том, от чего она избавилась, но преобладал тон радостного открытия, что нет никаких мерзостей и страданий, нет и никогда не должно быть. Это была песнь чудесного освобождения.

Огни долины падали светлыми пятнами на все еще не сошедший снег. Он лежал на гранитных уступах, на толстых лапах сосен. Но обнаженные веточки берез чуть поднимались вверх, словно в обещании скорого появления весенней листвы.

На склоне горы светился прямоугольник света, это было окно Мидаса Маллигана. Мидас Маллиган сидел в своем кабинете за письменным столом, перед ним лежали карта и лист бумаги с колонкой цифр. Он составлял перечень активов своего банка и разрабатывал план будущих вложений. Записывал возможные транши: «Нью-Йорк – Кливленд – Чикаго… Нью-Йорк – Филадельфия… Нью-Йорк…»

Другим источником света, оживлявшим дно долины, было окно дома Даннескьолда. Кэй Ладлоу сидела перед зеркалом, задумчиво разглядывая оттенки грима в старой коробке. Рагнар Даннескьолд лежал на диване, читая Аристотеля: «…поскольку эти истины верны в отношении всего сущего, а не для отдельных вещей. И все люди используют их, в силу того, что они верны, потому что верны… Ибо каждый, понимающий в сущностях должен руководствоваться тем, что общие принципы не есть гипотеза… Очевидно, что такие принципы выражают единственную истину. Продолжим: в чем заключается подобный принцип? А заключается он в том, что одно и то же свойство не может одновременно и в равной мере характеризовать и не характеризовать предмет…»

Еще одно светящееся окно было окном кабинета судьи Наррагансетта. Судья сидел за столом, свет лампы падал на старинный документ. Он помечал и правил противоречия в его формулировках, некогда ставшие причиной его краха. Сейчас он был занят тем, что добавлял к нему новую оговорку: «Конгресс не должен принимать законов, ограничивающих свободу производства и торговли…»

В лесу светился прямоугольник окна дома Франсиско д’Анкония. Франсиско лежал на полу перед пляшущими языками пламени, завершая чертеж своей плавильни. Хэнк Риарден и Эллис Уайэтт сидели у камина.

– Джон будет изобретать новые локомотивы, – говорил Риарден, – а Дагни руководить первой железной дорогой между Нью-Йорком и Филадельфией. Она…

Услышав следующую фразу, Франсиско резко вскинул голову и рассмеялся; это был радостный смех, смех победы, смех свободы, смех избавления. Они не могли слышать музыку Пятого концерта Халлея, парящую где-то в вышине, но смех Франсиско был под стать ее звукам. Раздумывая над этой фразой, Франсиско представлял себе лучи весеннего солнца на открытых лужайках перед домами по всей стране, искры электродвигателей, блеск стали в растущих каркасах новых небоскребов, глаза молодежи, глядящие в будущее уверенно и бесстрашно.