Читать «Горшок золота» онлайн - страница 29

Пока сидели они на поляне, в кусты пришли поиграть два кролика. Они бегали по кругу, и все их движения были очень быстры и изворотливы. Иногда они скакали друг через друга по шесть, а то и по семь раз подряд, а время от времени усаживались торчком на задние лапы и умывались передними. Или же срывали травинки и ели с великой вдумчивостью, все время делая вид, будто это причудливый пир из капустных листьев и салата-латука.

Дети играли с кроликами, и тут через папоротники-орляки прискакал к ним древний козел-крепыш. Был он детям старинным приятелем, любил полеживать рядом, чтобы чесали ему лоб остренькой палочкой. Козлиный лоб тверд, как камень, и шерсть на нем водилась такая же редкая, как трава на стенке – или же, вернее, как мох: скорее дерн, нежели куст. Рога у козла были долгие и очень острые – и до блеска отполированные. В тот день на козлиной шее красовалось два венка – один из лютиков, второй из маргариток, и дети задумались вслух, кто же сплел их так прилежно. Задали вопрос козлу, но тот лишь смотрел на них и ни слова не проронил. Детям нравилось разглядывать козлиные глаза – большие, чуднейшего светло-серого цвета. Был у тех глаз странный немигающий взгляд, иногда – взгляд диковинного глубокого ума, а по временам появлялось там выражение отеческое, благожелательное; бывало и так – особенно когда косился зверь в сторону, – что в глазах этих появлялся взгляд озорной, светлый-да-воздушный, дерзкий, насмешливый, манящий и устрашающий; но, так или иначе, смотрелся козел всегда отважным и невозмутимым. Когда лоб козлу начесали столько, сколько ему хотелось, встал зверь между детьми и легко затрусил прочь по лесу. Дети побежали за ним, каждый схватился за козлиный рог, и зверь двинулся дальше иноходью, привставая на дыбы между детьми, а те плясали по бокам от него и распевали обрывки птичьих трелей и старых мелодий, каких набралась Тощая Женщина из Иниш Маграта у народа сидов.

Вскоре оказались они у Горт на Клока Моры, но там козел не остановился. Миновали они здоровенное дерево лепреконов, двинулись сквозь пролом в изгороди, на соседнюю пустошь. На славу сияло солнце. Ветерок едва шевелил жесткие травы. И вдали, и рядом стояли тишь да тепло, бескрайний, веселый покой. Через все небо мягко плыли под парусом немногие облака – по синеве до того громадной, что взгляд не справлялся с таким горизонтом. Несколько пчел гудели хором, то и дело поспешно сипела оса по делам. А кроме этих, никаких иных звуков не доносилось. Таким покойным, таким безмятежным и укромным все тут казалось, что могло сойти за детство мироздания – как было детством утра.