Читать «Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц» онлайн - страница 204

В качестве резиденции Павлу выделили городок Гатчина с населением в 2 000 человек, позволили завести собственное карманное войско. Так он и играл в «гатчинского самодержца», пока в большом мире происходили эпохальные события. Цесаревич любил военное дело и всякий раз, когда начиналась очередная война, просился в армию. Сражаться с турками Екатерина его не пустила. На шведский театр съездить позволила, но запретила командующему посвящать Павла в планирование операций.

Демонстративное пренебрежение, которое царица выказывала наследнику, подхватывалось и ее окружением. Сближаться с Павлом было вредно для карьеры, а потешаться над ним выгодно. Беспардоннее всего обращались с цесаревичем фавориты. Рассказывают, что однажды, когда Павел выразил согласие с мнением Платона Зубова, тот изобразил тревогу и громогласно спросил: «Разве я сказал какую-нибудь глупость?».

Но больше всего наследник ненавидел не смазливых любовников матери, а Григория Потемкина – должно быть, из-за того, что тот занимался действительно великими делами, пока Павлу дозволялось самое большее построить аптеку в Гатчине. Впоследствии, вырвав у судьбы припозднившуюся корону, Павел попытается вычеркнуть из истории самое память о князе Таврическом: переименует названный в честь Потемкина город Григориополь, разрушит памятник светлейшему в Херсоне.

Высокие помыслы без возможности их реализации; болезненное самолюбие, постоянно подвергаемое унижениям; ощущение обворованности; наконец страх за будущее, усугубляемый памятью об участи отца, – вот условия, в которых формировалась личность будущего императора. Неудивительно, что она получилась акцентуированной, на грани ненормальности.

Известный дореволюционный психиатр Павел Ковалевский, рассмотрев биографию царя как «историю болезни», поставил диагноз: дегенерат второй степени.

Приведу это заключение полностью.

«Умственная жизнь Павла отличается отсутствием предохранительной сосредоточенности, внимания и настойчивости, быстротою сильных впечатлений, отрицательностью, асистемностью, но она лишена остроты, сообразительности и понимания. В его нормальном мышлении мы заключаем склонность к бреду, мнительности, подозрительности, символизации и преследованию. В нем была очень развита фантазия, и царило воображение. Он был склонен к мистицизму, предчувствию и проч. Его умственная жизнь была подчинена эмотивной области. Страсти и чувствования царили над всем. Его воля была подчинена чувствам. Его волевые действия были игралищем страстей… Он проявлял любовь к семье, жене, друзьям. Поэтому его должно отнести к дегенератам высшим, к дегенератам второй степени с наклонностями к переходу в душевную болезнь в форме бреда преследования».

Признаки шизофрении и паранойи обнаруживают у Павла и другие посмертные диагносты.