Читать «Двуглавый орел» онлайн - страница 161

Это была крышка от жестяной консервной банки. Он повесил её майору на шею, чтобы она оказалась прямо напротив сердца, как мишень для расстрельной команды.

Наши ребята уже добрых четверть часа должны быть в воздухе, чтобы отобрать дичь. Где же они? Мейерхфер сказал, что они, конечно, видели, как он сбросил контейнер с сообщением. Внезапно мои размышления были прерваны.

— С вашего позволения, герр лейтенант, герр майор. Снова этот пленный — он хочет поговорить с вами обоими. Я опять пошёл к ди Каррачоло, привязанному к столбу, но пока ещё не с завязанными глазами. Бауманн, наклонив голову, шествовал рядом со мной и бормотал, захлёбываясь от злости:

— Ну, что ещё на этот раз, тысяча чертей? Герр лейтенант, скажите этой недисциплинированной итальянской свинье, чтобы прекратил растрачивать мое время понапрасну, и пусть встает по стойке "смирно", когда обращается ко мне.

Я перевёл ди Каррачоло эти замечания.

— Пожалуйста, сообщите майору, — сказал он, — что мне не предоставили возможность исполнить последнее желание.

Я передал это Бауманну. Ответом стал немедленный и жестокий удар смертнику по лицу.

— Что за чертовщина! Последнее желание, ах ты, дерьмо собачье... Клянусь Богом, я тебя пристрелю... то есть, ты, проклятый итальяшка...

— Я только прошу позволить высказать последнюю просьбу. Я полагаю, это общепринято в отношении приговоренных...

Я почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Бауманн уже вытаскивал из ножен саблю, и в любой момент мог ей воспользоваться. Для моральной поддержки я кивком подозвал Мейерхофера.

— Герр майор, со всем уважением, мы считаем, что следует удовлетворить последнее желание этого человека. Таков обычай во всех цивилизованных странах.

— В воинском уставе ничего об этом не сказано.

— Да, герр майор, но всё же таков обычай. Оберлейтенант Мейерхофер и я представляем здесь Австро-венгерские военно-воздушные силы и императорский флот соответственно, и мы считаем, что будет досадно, если в отчётах об этом событии нам придётся упоминать о таком упущении.

— Ну ладно, чёрт с вами. Исполняйте последнее желание этой скотины, но не медлите с этим. Заключённые в бараках ждут моих допросов. Чего он хочет?

— Сказать последнее слово, если позволите, герр майор.

— Последнее слово? Будь он проклят, я этого не допущу...

— Но оберлейтенант Мейерхофер и я почтительно настаиваем, герр майор. То, что смертнику дозволяется сказать речь у виселицы, или, как в данном случае, у столба — тоже обычай. Так что, если он объединит это со своей последней просьбой, мы сэкономим время, и все останутся довольны.

Бауманн закатил глаза.

— Ох, ну ладно. На каком языке хочет говорить этот мерзавец?

— Думаю, на итальянском, герр майор.

Каррачоло кивнул.

— Герр оберлейтенант,— крикнул Бауманн, обращаясь к офицеру, командующему расстрельным взводом, — кто-нибудь из ваших знает итальянский?

— Осмелюсь доложить, нет, герр майор. Они все русины.

— Тогда пусть говорит. Только поживее, и никакой агитации, понятно?

Итак, майор Каррачоло, крепко привязанный к столбу, начал последнюю речь. Полагаю, из всех присутствовавших только я полностью понимал смысл звонких фраз, разносившихся над унылым и пустынным плато на высоком карстовом гребне — la Patria, Italia, il Risorgimento, священное пламя патриотизма, освобождение последних частей Италии от власти Франциско Джузеппе, "толстогубого старого палача", как описал его майор. Юные солдаты из расстрельной команды ёрзали от нетерпения, а среди сосен чирикали просыпающиеся птицы.