Читать «Дорога за горизонт» онлайн - страница 242

Отец не отрывал взгляда от тяжёлого, напитанного дождевой влагой неба. В низкие тучи уткнулся увенчанный ангелом шпиль Петропавловского собора; чуть дальше серую хмарь пронзал «шпиц» – золочёная адмиралтейская игла. Я вдруг – будто и не замечал этого раньше! – увидел, как изменился отец за время экспедиции. Глубокий, густой африканский загар, прорезанный резкими морщинами – не теми, что неизбежно возникают у немолодого, под полтинник уже мужчины, а совсем другими. Эти рождаются в уголках глаз, сощуренных в прицел, возле губ, искажённых горькой усмешкой. В их складках, вперемешку с африканской пылью, притаились бессонные ночи, тяготы пути, все выпавшие на его долю тревоги и разочарования.

Берта стоит рядом с отцом – руки их, будто невзначай встретились на полированном медном поручне. Признаюсь честно – во время стоянки в Бресте я надеялся, что бельгийская аристократка распрощается и отправится, наконец в свой замок, или поместье… в общем, по своим, аристократическим делам. Но нет, она осталась с отцом, хотя прекрасно знает какими глазами смотрят на неё все вокруг – начиная с блестящего, колючего как клинок морского палаша Остелецкого, заканчивая вежливейшим Садыковым. Поручик, кстати, тоже здесь, тактично держится в сторонке, среди пассажиров «Ижоры».

Николка рядом – так что мы теперь, как встарь, втроём. Берта – несмотря на ладони, встретившиеся на сверкающей меди поручня – не в счёт. Подумать только: два… нет, почти два с половиной года назад мы вот так же, втроём, стояли на углу Земляного вала и улицы Казакова, возле ресторанчика «Хижина». Отец с весёлым изумлением рассматривал лопоухого, зарёванного пацана в нелепой для 2014 года дореволюционной гимназической форме. А я… вот убей – не припомню, о чём я тогда думал; помню только, что папа отправил меня отвести потерявшегося сопляка домой, пока он сам навестит редакцию «Вестника живой истории»…

Я покосился влево. Берта шестым чувством уловив моё настроение и отодвинулась, делая вид что очень заинтересована стаей чаек за кормой «Ижоры». Николка наоборот, подошёл поближе и стоял теперь, задевая меня полой бушлата. Гардемаринам в городе положены шинели – но мы на Корейце привыкли к суконным матросским курткам, и теперь бессовестно нарушали форму одежды. Ну да ладно – где сейчас училищные церберы, способны долго и нудно выговаривать за криво застёгнутый воротник…. Господи, что за чушь лезет мне в голову? «Ижора» миновала центральный пролёт Николаевского моста – для этого кургузую мачту пароходика пришлось завалить к корме. По правому борту, за куполом Исаакия и навечно вставшим на дыбы императорским жеребцом, открылось Адмиралтейство; дальше ажурной тенью повис в тумане Зимний. «Ижора» прошлёпала мимо, приняла левее – к Биржевой пристани на стрелке Васильевского острова. Тёмнокрасные ростральные колонны… мачты, мачты… толкотня встречающих. Нас ждут? Полезная всё-таки штука – телеграф…