Читать «Ягоды бабьего лета» онлайн - страница 92

— А какая тут связь?

— Прямая.

— Вообще-то отпуск у нее в октябре, но позавчера она позвонила мне домой и сказала, что у нее есть возможность по горящей путевке в санаторий поехать, за треть цены. Мол, болезни обострились, устала. Ну, я в принципе не возражала. А что? Какое отношение она имеет…

— Зоя Михайловна, позавчера у меня с Нинелью Эдуардовной состоялся очень острый разговор. Надо сказать, что вначале на эту тему я хотела поговорить с вами, но вы уже ушли домой. И тогда я постучалась в кабинет врача.

— Да? И что это за тема? — голос Зои Михайловны понизился, а лицо посуровело.

— Это касается приватизированных квартир обитателей вашего интерната.

Зоя Михайловна резко встала, нервно пошарила в кармане пиджака, вынула оттуда сигареты и закурила. Люба молча наблюдала за ней.

После довольно длительной паузы Зоя Михайловна заговорила:

— Я знала: рано или поздно это выплывет наружу. Я намекала нашему директору, но он пригрозил, что уволит меня. А куда я, спрашивается, пойду? У нас город маленький, работы никакой нет. Не в торговлю же мне идти. Да и туда молоденьких берут. Любовь Антоновна, у меня дочь! Я воспитываю ее одна. С мужем давно разошлись. Вы понимаете? Сейчас, чтобы выучить ребенка, нужны деньги. Нет, вы не подумайте! Этих денег я не брала! К махинациям директора и Нинели я абсолютно не причастна! Честное слово! Поверьте! Но я догадывалась. И молчала… Причину я вам объяснила.

— Не знаю почему, но я вам верю.

— Спасибо.

— Зоя Михайловна, я вот еще по какому вопросу. Таисия Игнатьевна тяжело болеет и ей нужна моральная поддержка. Я знаю, что у нее есть сын и внучка. Не могли бы вы дать адрес ее родных?

— Пожалуйста. Сейчас.

Зоя Михайловна подошла к стеллажу с документами и вынула из стопки желтую папку. Ее руки слегка дрожали, когда она что-то искала, перебирая бумаги в папке.

— Вот. Адрес ее сына. Я запишу вам.

Она подала листок Любе. Их глаза встретились. Зоя Михайловна не отвела взгляда, но в нем читались мольба и раскаяние.

IV

— Люба! Хоть обижайся на меня, хоть нет, но я еще раз скажу: ты берешь на себя большую ответственность, — выговаривала Мария Владимировна своей дочери, вернувшейся из Сергино утренней электричкой. — А вдруг девочка не приживется здесь? Там она в своей среде, привычной, знакомой, а в большом городе, да еще в новой школе — каково ей будет? Не знаю. А если она больная? Не хватало тебе под старость чужих забот. Мало тебе своих?

— Мама, остановись на минутку! Ведь ты ничего не знаешь.

— Чего такого я не знаю?

— Ты не видела ее. Она понравится тебе, поверь!

— А где она будет жить?

— Вместе со мной. В моей комнате.

— Господи! Не понимаю, как можно так безрассудно взять и привести в дом чужого ребенка?

— Мамуля, я чувствую — ты уже наполовину сдалась. Ведь так? — Люба обняла мать, прижалась к ее щеке.

— Не выдумывай! Нисколько я не сдалась. Мне просто жаль тебя, дуреху.

— Прикипела я к ней, понимаешь? Я даже во сне ее вижу. Мама, ты мне душу наизнанку выворачиваешь. Не могу я так! О самом сокровенном — и таким бытовым языком! А чиновники меня еще и канцелярским доконают. Кошмар! Лучше бы ты на самом деле пожалела меня и встала на мою сторону.