Читать «Ягоды бабьего лета» онлайн - страница 119
Людмила Степановна Толмачева
— А в каком классе вы проводили урок?
— В девятом «А».
— Уж не Воропаевой ли Елене вопросик адресован? — блеснула глазами энергичная Скворцова.
— Может, и Воропаевой, — пожал плечами Лопасов. — Интересно другое: кто написал эту записку? И вообще…
— Вот именно! Вообще! Если посмотреть на это явление в целом, то жить не хочется, — мрачно изрек трудовик Колбасенко.
— Ой-ой-ой! — ирония Скворцовой перешла в ядовитый сарказм. — Давайте устроим коллективный суицид, а в предсмертной записке напишем: «В нашей смерти просим винить сексуальную революцию в седьмых классах». Дурдом!
— Да вы не поняли, Наталья Леонидовна! — одернул Скворцову трудовик. — Я имел в виду, что нас, в нашем возрасте, списывать пора на пенсию, в утильсырье. Если кто-то из семиклассников узнает, что мы все еще занимаемся любовью, нас засмеют.
— Это как посмотреть, Илья Сергеевич, — не согласилась Скворцова. — Если вы только о сексе говорите, так сказать, не в контексте любви, то надо смотреть на него как на спорт. Держи себя в хорошей спортивной форме — и никакой возраст не помеха. Занимайся этим хоть до ста лет. Кстати, сейчас импотентов среди молодежи гораздо больше, чем среди, как вы выразились, «утильсырья».
— Ну пошли-поехали! — проворчала Нина Николаевна. — Туда же, куда и ученики. Ваша бы воля, Наталья Леонидовна, так вы бы еще один физзал оборудовали, для этого вида спорта. Зачем же ютиться под лестницами, давайте, вперед — и флаг вам в руки!
— Но нельзя же закрывать глаза на их сексуальную озабоченность! — возмутился Колбасенко. — Надо что-то делать! Получается, что мы, педагоги и наставники, абсолютно беспомощны в жизненно важных вопросах и не умеем направить их на путь истинный. Только и можем талдычить новый материал и ставить двойки.
— А я согласна с Ильей Сергеичем. Мамонты и динозавры нам имя. Если смотреть с колокольни наших учеников, — вздохнула Татьяна Федоровна.
— Вот это вы и скажите родителям Крольчевской, — сострил Михаил Григорьевич.
— Я бы нашла, что им сказать, — серьезно сказала Люба. — Когда они должны прийти?
— Придет скорее один отец, завтра после занятий, — ответила Татьяна Федоровна.
— Еще бы! — фыркнула Нина Николаевна. — Разве мадам Крольчевская соизволит снизойти до какой-то там школы? Эта крутая бизнесвумен в евро оценивает свое время, не иначе.
— Что же эта крутизна в обычной школе держит свое чадо? Денег жалко на частную гимназию? — поднял кустистые брови Колбасенко.
— Да что вы! — махнула рукой Татьяна Федоровна. — Мать два года воюет с ней из-за этого. Ведь дочь ей имидж ломает своим упрямством. Как же! В ее кругу все по Англиям да Америкам, а эта уперлась — не пойду в другую школу, и все тут! В Алтуфьеве все дело.
— Да-а. Любовь. Высокое чувство, — мечтательно произнес Колбасенко. — Ради него Крольчевская, можно сказать, в декабристки подалась. А мы ее склоняем на все падежи…
— Не торопитесь поднимать их на пьедестал, — сухо возразила Люба. — Знали бы вы всю подноготную этой любви…
Прозвенел звонок. Все зашевелились, вставая и направляясь к двери. Нина Николаевна, взяв Любу за локоть, удержала ее в учительской: