Читать «Я, красивая птица. Паспорт животворящий» онлайн - страница 4

– Сука, – хочу заорать, – отвали от меня, сгинь, поди помойся, перестань жрать без меры, дай своему желудку время переварить сожранное, сгинь, уйди от меня! – и улыбаюсь, а хороший человек, тиская моё тело, наваливаясь на него, забирает его себе. Потому что принято считать, что это хороший человек, а хорошим людям можно всё.

Поэтому я не хочу презентацию, уж лучше мебель. И быть толерантной.

Глава 2

Что я знаю о толерантности?

Как-то бывший муж, Олежок, тот, кого нельзя называть (иногда социокультурные коды появляются в тексте сами по себе, без моего участия), принес домой из церкви открытки с иконами, он купил там эти открытки, хотя не работал. Я работала. Я работаю гадалкой, ко мне приходят люди, чтобы узнать судьбу, чтобы узнать, например, получится ли в течение года купить квартиру. Это их право – полюбопытствовать у карт – получится ли. Заручиться поддержкой в начинании – это их право. И мой хлеб. Если бы моим хлебом были стихи, я бы уже давно обменивала лайки на хлеб, приходила бы в магазин, показывала телефон, говорила бы: «У меня 22 лайка сегодня, дайте пожалуйста, маленькую «Бородинского».

Олежок принес ещё доску, золотую клейкую бумагу и бутылку водки. Он пил водку, оклеивал доску золотой бумагой, когда уставал, уходил на кухню курить. Возвращался, продолжал свой труд. Оклеил доску, получилось красиво, гладко и нарядно. Спросил у меня:

– Чего не помогаешь?

– Давай помогу, – сказала я.

Мы стали раскладывать открытки на доске, Олежок хотел, чтобы всё было правильно, как в церкви: Богородица, Иисус Христос, Святая Троица – чтобы всё в положенных местах. Он вспоминал, как в церкви. Я сказала:

– Надо по иерархии, кто главнее. Вот кто главнее – Иисус или Троица?

– Троица, – сказал Олежок, – там же есть Бог Сын, Бог Отец и Святой Дух. Троица – само название – три в одном. Их больше, значит, икона главнее, чем один Иисус. Это же Он, да? – спросил Олежок и ткнул пальцем в фигуру на открытке. – А Богородицу надо слева, – сказал. – Она же баба, её слева, Николай Чудотворец главнее, он мужик, мужчина, у него работу попросить можно, его надо справа наклеить.

– Ну, – сказала я, – делай как знаешь.

Олежок приклеивал иконы к доске на суперклей, Олежок вместе с доской отражался в зеркале. Я подумала, что если он повесит иконостас напротив зеркала, будет два иконостаса, а Богородица будет справа. Задумалась над этим.

– В чём смысл жизни? – я даже не поняла, что произнесла это вслух.

Олежок резко вскочил, взял меня за шею и стал душить. Потом толкнул на пол, пнул в живот, потом ещё несколько раз. Пытался попасть ногой по лицу, но я закрывала лицо, механически, – не понимала, что происходит, понимала, что надо закрыть лицо. Олежок поднял меня за одежду и швырнул моё тело о комод. Тело стекло с комода как в мультике про Тома и Джерри. Тело лежало у комода, я приподняла его и дотащила до кровати.

– Сука, – тихо сказал Олежок, – сука, человек тут работает, для семьи старается… Сука. («Человек». Выделено голосом.)