Читать «Юрий Тынянов. Сочинения в трех томах. Том 3» онлайн - страница 172

Обыкновенно он просыпался, ко-гда еще было темно, В дверь тихо стучал сонный дядька Фома и говорил, кряхтя:

— Господа, вставать! Господи, помилуй!

Потом его голос слышался рядом, у двери Пущина, и дальше, по всему коридору, с тем же крехтом и непременным прибавлением: господи помилуй.

Ему было лень проснуться, и Пущин стучал к нему в стенку. Вставали они задолго до света, в шесть часов, в коридорах горели свечи, а за окнами была еще ночь —• полутемное раннее зимнее утро. Напротив, в фрейлинском флигеле — второе окно от угла — появлялся слабый огонек: это Наташа, горничная старой Волконской, являлась уже одевать свою барыню, которой не спалось. Они встречали Наташу на прогулках, и он привык вставать по ее огоньку.

Он проснулся от слабого стука, открыл глаза и при* слушался. Было темно, в соседней комнате все тихо, Пущин еще спал. Он взглянул в окно — Наташиного огонька не было.

Между тем стук повторился, слабый, тихий, — дядька Фома стучал обыкновенно в дверь корявым пальцем не так. Он быстро вскочил, сунул ноги в туфли, поправил на голове колпак и тихонько выглянул.

Обыкновенно у печки сидел ночью в шлафоре дежурный гувернер и спал. Это был либо Калинин, человек громадного роста, с громадным лицом, который спал в креслах, раскинувшись, крепко, безмятежно, либо маленький, верткий Чириков, который, прикорнув, тихонько постанывал. Иногда им не спалось, тогда они в мягких туфлях шлепали дозором по коридору. Иной раз он чувствовал чужой взгляд на себе: верхняя половина дверей была с решеткою; кисейная занавеска только до половины закрывала ее. Он вздрагивал и ворчал во сне. Гувернеры мало-помалу отвыкли заглядывать к нему в комнату* Чаще всего они скрывались в свою дежурную комнатку, где и спали до утра.

Теперь кресла были пусты, вся галерея темна и пуста. И вдруг тот же стук повторился — почти рядом, близко. Он вгляделся и увидел человека в черном, длинную 276

тень; человек стоял на коленях у стены, прижавшись лбом к каменным плитам, и медленно, беззвучно бил поклоны.

Он вспомнил, что сегодня вызвался дежурить сам инспектор, и постоял, не шевелясь. Мартин Пилецкий, подостлав носовой платок, стоял на коленях на каменном полу, прижимая руки к сердцу, изгибаясь и всем своим положением показывая полное уничижение. Одни только огромные ступни в черных туфлях сохраняли человеческий вид: были похожи на ступни мертвеца.

В коридоре было холодно; самая молитва иезуита, казалось, была, несмотря на усердие, холодна; лоб стучал о каменный пол, как маятник.

Александр постоял. Холод пробрал его, и он вернулся к себе. Непонятное отвращение мешало ему уснуть. Стук прекратился, шагов не было слышно: может быть, Мартин заснул на полу.