Читать «Юрий Тынянов. Сочинения в трех томах. Том 3» онлайн - страница 111

Он жил в стороне от света, вдалеке от движения и никого не принимал. Изредка посещали министра ближайшие приятели: горнозаводчик Лазарев, откупщик Перетц. Лазарев был предприимчивый и сильный армянин, осевший со всем своим родом и близкими в Москве, в переулке, оттого назвавшемся Армянским. В последнее время он был занят мыслью об устройстве обширного восточного училища для своих соотечественников и часто советовался с министром. Перетц был столь изворотлив и смел по финансовой части, что часто забавлял министра неожиданными мыслями.

Наконец он перестал писать и разом встал.

Он был высок ростом, с длинными руками, ширококостый. Лицо его было белое, лоб покатый, а глаза полузакрытые, китайские. Он бережно сравнял листы, запер их в секретер и, позвонив в колокольчик, велел позвать к себе секретаря.

Франц Иваныч, личный секретарь, явился.

— Илличевский прибыл?

— Два дня как приехал и сегодня просился принять. Завтра, как слышно, уезжает.

— Илличевского бы сегодня не нужно.

— Невозможно отменить, не обидев.

— Франц Иваныч, милый друг, — сказал министр, — распорядись вином; мне нужен портвейн добрый, но обыкновенный. В прошлый раз прислал Бергин портвейн чрезвычайный. Такого не требуется. Он невкусен. А шато-марго всем надоело. Я не знаю, для чего он стал слишком разборчив.

Министр улыбнулся. Улыбка его была влажная: десны с крепкими желтыми зубами обнажились.

Сегодня вечером он ждал гостей. Илличевский, однокашник его по семинарии, был назначен томским губернатором и отправлялся к месту служения.

Министр положил громадную руку на листы.

— Подумайте и изберите другого докладчика, со штилем, несколько грамотным; посмотрите, что пришлось сделать с сим.

Длинные узкие листы были согнуты пополам; написанное писарскою рукою до сгиба было все, по строкам, ровно зачеркнуто, а рядом — на другой половине листа — все написано самим министром.

— Ищем год и найти не можем. Не о штиле приходится думать, но о простой связи.

— Экие чудаки, — сказал министр с сожалением.

— Я покорно прошу, вас переменить ваших людей, — сказал вдруг Франц Иваныч потише.