Читать «Юность Жаботинского» онлайн - страница 158

Примечательной особенностью голосования было то, что среди высказавшихся против огромное большинство составляли делегаты из России! Кишиневские делегаты отвергли план Уганды единогласно. Западные сионисты были ошеломлены. Я помню, как после голосования Герцль подошел к одной из собравшихся в коридоре групп и сказал о русских евреях:

– У этих людей удавка на шее, а они еще упорствуют!

Формально Герцль получил большинство голосов, но всем было совершенно очевидно, что на практике это ничего не означает. Перевес был слишком незначительным. К тому же от Уганды отказывались в числе первых именно те, которым она была предложена: страдающие, угнетенные российские евреи. Они не хотели изменять Сиону».

Когда были объявлены результаты поименного голосования, Иехиэль Членов вдруг встал со своего места в президиуме и пошел из зала. «Куда и зачем? – вспоминал он. – Я не знал в эту минуту. Одно я чувствовал, что здесь, в этом зале, в эту минуту, оставаться невозможно, физически невозможно…»

К Членову стали присоединяться по одному российские делегаты и тоже пошли к выходу, их становилось всё больше и больше: зал разразился аплодисментами, а Герцль стоял на трибуне бледный, с застывшим лицом.

Жаботинский, 15 (28) августа:

«Выход из залы после голосования действительно не был демонстрацией. Уговору не было. Как древние от большого горя или большого стыда закутывали голову плащами, так выступающие против сразу почувствовали необходимость уйти от этих чужих людей, спрятать свое горе… Были там люди, много поработавшие для сионизма. Они уже реально любили Палестину и твердо верили, что при жизни ступят гражданами на ее почву. Если бы еще двадцать лет подряд султан отсылал Герцля ни с чем, они только говорили бы себе: это не беда, авось следующая попытка удастся, а пока будем работать. Но в ту минуту, когда перед ними ясно предстала опасность измены, – они почувствовали боль, которую всякий назовет невыносимой. Это было невыносимо, потому что было ясно, как легко многие, гонимые нуждой, согласятся оторвать лучшую половину своей стихийной мечты и помириться, так сказать, на гривенник за рубль…»

Хаим Вейцман:

«Это была незабываемая сцена. Членов, Корнберг и другие старейшие сионистские лидеры плакали, не скрывая слез. Когда мы собрались в другом зале, некоторые были в таком отчаянии, что опустились на пол в традиционной позе еврейского траура.

И тут нам передали, что Герцль хотел бы с нами поговорить. Мы ответили, что будем рады его выслушать. Он пришел, осунувшийся и измученный. Его встретило мертвое молчание. Никто не поднялся навстречу ему, никто не аплодировал…»

Жаботинский:

«Явился Герцль.

– Господа… открывая конгресс, я сказал вам, что мы по-прежнему будем домогаться Сиона. Но неужели из-за этого можно было ответить англичанам форменным отказом даже без рассмотрения их проекта? Не говоря о всем прочем, вы этим шагом поставили бы меня в ужасное положение: никто не захотел бы дальше вести со мною переговоры, раз я не обладаю влиянием даже настолько, чтобы конгресс серьезно изучал получаемые мною предложения…