Читать «Южнее, чем прежде (Повести, рассказы)» онлайн - страница 74

Кроме этого, пошли и другие несчастья. Я как раз жил во Фрязино, когда получил от Славы письмо.

«Привет, мой дорогой!

Очень жаль, что тебя здесь нет, хотелось бы с тобой повидаться и поговорить. Потому что дела мои не блестящи. Я говорю Кошонкину: дайте мне двух лаборантов и денег на опыт, а он говорит: сделай сначала проводку в комнате, видишь, как провисла.

— Но зачем же, зачем я буду делать проводку? Это любой монтер сможет.

— А что же, — говорит, — ты монтера и за человека не считаешь?

— Ну почему же?! — кричу. — Что за поворот? Просто мне надо опыт кончать, очень там интересно получается...

— Вот так, — говорит, — все хотите сразу.

— А что я, виноват, если получается?

— Не знаю, — говорит, — только так не бывает. Я тебе добра желаю... Вот тебе не хочется делать проводку, а ты ее делай. Привыкай.

К чему?

Я уже давно думаю об этом. Почему мы так часто не делаем того, что нам хочется, и заставляем себя делать то, чего нам не хочется, уже не задумываясь в каждом отдельном случае, а заранее уныло, автоматически полагая, что, чем желанней, тем, наверное, запретней, а чем трудней и неприятней, тем правильней?

В общем, прошло уже два месяца, а дела мои все те же. Кошонкин не пускает в науку, упираясь босой ногой в дверь.

С Натальей вижусь крайне редко. Обычно у Шуры, — спасибо ему. Он на это время куда-нибудь исчезает, или читает внизу газету «Водный транспорт».

Наплыв: «Ну, мне пора...»

Комната в доме ее мужа.

Муж — супермен, кандидат всех наук. За роялем. Исполняет концерт для виолончели с оркестром.

(Не переставая играть)

— Ты почему, Наташенька, сегодня задержалась?

— Да понимаешь, очередь...

— Я тебе, так твою, покажу очередь!!

Ресторан.

За столиком — я. Передо мной — откушенный ананас, шесть бутылок из-под водки. Бледен, спокоен. Проходят балерины, манекенщицы. Все, конечно, не то.

Виктория (з. а. РСФСР):

— Привет!

— Привет. Из Мексики?

— Из нее.

— Ну, звони (думаю о другом).

Входит Шура. С какой-то рыбалки, что ли. Загорелый. Рожа в чешуе. В руках его бьется живой ерш.

— Как живешь?

— Ничего (тут имеется подтекст).

Шура (официанту):

— Триста грамм коньяка!

Официант нас, конечно, знает. Бьет по плечу. Берет с наших тарелок мясо и съедает.

Шура:

— Ну, как, не влюбился по случаю весны?

(Тихая музыка)

Я, конечно, знаю причину твоей грусти. Передай этой причине привет...»

Да, я помню, это жуткая была история, жуткая... С этой Натальей, нашей общей знакомой. Потрясающая, конечно, была женщина, но и шлюха, надо отметить, тоже потрясающая. Слава и ругался, и плакал, и звонил ей по ночам, и дрался с ее мужьями и не мужьями. Совершенно извелся человек.