Читать «Этьенн Бонно де Кондильяк» онлайн - страница 60

Из этих двух альтернатив Кондильяк считает верной вторую. Мы, утверждает философ, обладаем свободой и можем успешно бороться за свое самосохранение. Свобода наша тем больше, чем обширнее и точнее наши знания о действительности. Значение их так велико, что хотя для наилучшего использования свободы и необходимы самые точные знания (см. там же), но, даже опираясь на «менее точные знания», человек обретает некоторую степень свободы. «Будем же стараться приобрести все необходимые для нашего состояния знания, чтобы наилучшим образом использовать нашу свободу» (там же, 373–374). Ведь сам бог лишь потому хорошо пользуется своей свободой, что все знает. Так, исходя из положения о связи знаний человека с его потребностями, Кондильяк подходит к мысли о том, что наше знание достоверно.

Весьма распространено мнение, будто Кондильяк видит в человеке совершенно пассивное существо, статую, которая абсолютно бездеятельна и лишь воспринимает внешние влияния. За это упрекали Кондильяка не только его решительные противники (начиная с Мен де Бирана), но и выступавшие в его защиту и считавшие себя его последователями (Ляромигьер, Дестют де Траси и др.). К числу немногих исследователей, не согласных с оценкой кондильяковского сенсуализма как концепции, игнорирующей активную, деятельную сторону человека, принадлежат Ф. Реторе, Л. Деволь и Г. Мадинье. В своей монографии о Кондильяке Деволь пишет, что в глазах последнего активная деятельность играет огромную роль в жизни человека, она — «необходимое условие всех наших ощущений» (41, 25). В книге «Сознание и движение» Мадинье доказывает, что, с точки зрения Кондильяка, и самосознание человека, и познание человеком мира возможны лишь благодаря его активным движениям. Он утверждает, что деятельность, о которой говорит Кондильяк, «не столько деятельность природы, сколько деятельность субъективной и сознательной интенции… деятельность субъекта, создающего самого себя» (53, 32). Мадинье пытается сблизить кондильяковское понимание деятельности с учением А. Бергсона, что, конечно, противоречит содержанию произведений философа-просветителя. Но в книге Мадинье приводится материал, убедительно свидетельствующий о том, что для Кондильяка осуществляемая бессознательно, спонтанно материальная деятельность человека предшествует возникновению его сознания и сознательной, преднамеренной деятельности («Действие рождается из потребности и предшествует мысли» (там же, 3)); что для этого философа движение — и только оно — рождает сознание и познание.