Читать «Элегия Михаила Таля» онлайн - страница 52

Приезжаем - звонит Геля: отец в больнице в тяжелейшем состоянии...

Что делать? Решили немедленно звонить в российское посольство. Собрали телефоны, начали дозваниваться... А это суббота была. Дозвонились кое-как. Мол, так и так... Нас спрашивают: у вас виза российская есть? Нет. Тогда ничем не можем помочь. Мы опять давай названивать... Дают нам новые телефоны. Наконец, часа через полтора выходим на какого-то вежливого сотрудника. Не то заместитель, не то помощник консула. Говорит, приезжайте в воскресенье в посольство, свяжусь с консулом... В общем, обещал - поможем. Причем помню, что так и сказал: “Поможем”. Не “попробуем помочь”, а “поможем”.

Но в посольстве меня ждала тяжкая бюрократическая процедура: согласования и прочее, и прочее...” Ничем вам помочь не можем”. Я - чуть не в слезы: “Поймите, исключительный случай, отец при смерти, сделайте одолжение...” Спрашиваю, что именно нужно, для того чтобы мне дали визу. Ответ: “Официальный телекс из шахматной федерации, подтверждающий ваши слова, и справку из больницы”. Звоню в Москву Геле, и через четверть часа мы на посольство факсом получаем справку из больницы. “Где круглая печать? Где телекс?” Снова напряженность, снова согласования...

Получаю наконец готовую визу: “Но имейте в виду - ваша виза срочная, поэтому стоить будет в два раза дороже”. Какая разница?! Хоть в четыре раза!..

Первым же рейсом вылетаю в Москву.

В течение всего полета непрерывно курил и молился. И Богу молился, и отцу... Смысл моих молитв был в том, чтобы и на этот раз папа “отшутился”. Но мрачные предчувствия оказались сильнее молитв, и чем ближе подлетали к Москве, тем более отчетливо понимал: на сей раз отец не “отшутится”... И если прежде, когда он попадал в реанимацию, я рисовал в своем сознании радужные картины будущего: представлял себе, как он пойдет на поправку, как выздоровеет, как опять будет раскатывать по турнирам, то теперь перед глазами, словно в беспорядочно смонтированной киноленте, проносились разорванные эпизоды прошлого, отдельные фразы, случайные детали, связанные с отцом, и это все более убеждало меня в необратимости происшедшего...

Откуда-то всплыло размытое ощущение из детства... Я уютно устроился в своей кроватке на улице Горького в Риге, а папа сидит на краю и читает мне книжку. Какую — не помню... Но голос его слышу отчетливо... Почему именно этот нетипичный эпизод посетил меня в тот момент, не знаю. У отца было всегда мало времени, и читал он мне крайне редко, но сегодня я могу сказать точно: чтение его для меня было огромной радостью, но еще большее удовольствие от этого процесса получал он...

Я вспоминал и не мог вспомнить ни одного случая, чтобы папа наказал меня, накричал, хотя и не скажу, что он меня баловал. Он никогда не позволял себе нарочитых нравоучений и не учил меня жить. Один раз он мне, правда, выговорил, но сделал это чисто по-талевски. Он взял меня с собой на мемориал Пауля Кереса в Таллин. В поезде было много мастеров и гроссмейстеров, и с утра, как водится, все