Читать «Шатобриан Ф. - Замогильные записки. 1995» онлайн - страница 78

Дочь Рексенора, подобного силой бессмертным, Арета,

Ныне к коленам твоим, и к царю, и к пирующим с вами Я прибегаю, плачевный скиталец²⁵.

Сказав эти слова, герой подходит к очагу и садится в пепел. Я простился со старым сахемом. Он присутствовал при взятии Квебека *. Среди воспоминаний о постыдных годах правления Людовика XV мысль о канадской войне утешает нас, подобно странице нашей древней истории, обретаемой в лондонском Тауэре *.

Монкальм, в одиночку оборонявший Канаду против сил, постоянно получавших подкрепление и вчетверо превосходивших его численностью, успешно сражается целых два года; он побеждает лорда Лаудона и генерала Эберкром-би. В конце концов удача изменяет ему; его ранят у стен Квебека, и два дня спустя он испускает последний вздох; гренадеры хоронят его в воронке, оставленной пушечным ядром,— могила, достойная славы нашего оружия! Его благородный противник Вольф погиб здесь же. Он заплатил своей жизнью за жизнь Монкальма и за честь испустить дух на французских знаменах.

(Путь вдоль озера Онондога с проводником)

7. Индейское семейство.— Ночь в лесах.— Отъезд индейцев.— Дикари с Ниагарского водопада.— Капитан Гордон.— Иерусалим

Мы приближались к Ниагаре. Нам оставалось всего восемь-девять лье, когда мы заметили в дубовой роще костер — его разожгли несколько дикарей, остановившихся на берегу ручья, в том месте, где собирались разбить бивак и мы. Мы воспользовались их приготовлениями: вычистив лошадей, совершив вечерний туалет, мы подошли к индейцам. Скрестив ноги по-турецки, мы вместе с ними уселись подле костра и стали жарить маисовые лепешки.

Семейство состояло из двух женщин, двух грудных детей и трех воинов. Завязался общий разговор, в котором я участвовал, произнося отдельные слова и усиленно помогая себе жестами; затем все уснули тут же, у костра. Я один бодрствовал; я присел в сторонке, у ручья, на какой-то длинный корень.

Из-за верхушек деревьев показалась луна; благоуханный ветерок, сопровождавший эту явившуюся к нам с востока королеву ночи, казался ее свежим дыханием. Одинокое светило медленно поднималось по небосклону: оно то двигалось вперед беспрепятственно, то скрывалось за кучками облаков, подобных заснеженным вершинам горной цепи. Если бы не падение листа, не дуновение внезапно налетевшего ветерка, не стоны лесной совы, кругом стояла бы полная тишина, царил бы полный покой; лишь вдали раздавался глухой рев Ниагарского водопада, и отзвуки его, прокатившись по просторам, затихали где-то вдали, за безлюдными лесами. В такие-то ночи явилась мне неведомая муза; я усвоил иные из ее речей, при свете звезд я занес их в свою книгу, как записал бы заурядный музыкант ноты, продиктованные ему каким-нибудь великим мастером гармонии *.

Назавтра индейцы вооружились, индианки собрали пожитки. Я подарил радушным туземцам немного пороху и киновари. Мы простились, коснувшись руками лба и груди. Воины испустили дорожный клич и двинулись вперед; женщины шли следом, неся на спине завернутых в шкуры малых детей, которые вертели головами, оглядываясь на нас. Я провожал глазами эту вереницу до тех пор, пока она не скрылась в лесу.