Читать «Что же тут сложного?» онлайн - страница 115

И это не говоря уже о ее переживающей климакс матери, которой ради работы на новой враждебной территории приходится скрывать свой возраст, как будто это пол, чтобы стать если не мужчиной, то хотя бы одним из “своих парней”, вдобавок еще и сорокадвухлетним. Уму непостижимо.

Однако же сочинение нужно как-то завершить. Облачусь же я в камифляж дочери моей возлюбленной и, да простит меня Господь – или учитель, мистер Янг, – добавлю кое-что, чего Эмили, скорее всего, не знает.

При этом не следует забывать, что события пьесы относятся к эпохе, когда женщинам не позволялось играть в театре, поэтому их роли исполняли юноши. Это значит, что Цезарио, на которого смотрели зрители в 1602 году, на самом деле был юношей, который притворялся женщиной, притворявшейся мужчиной. А влюбленная в него Оливия была мужчиной, влюбленным в мужчину, которым притворялась женщина, которую, в свою очередь, играл мужчина. Возможно, “Двенадцатая ночь” сохраняет такую актуальность и четыре века спустя, поскольку мы до сих пор не поняли, как девушкам следует себя вести, выглядеть и что делать, если им приходится вести себя по-мужски, чтобы их принимали всерьез. И если кажется, что это какая-то путаница, то лишь потому, что так и есть, поскольку даже сейчас, в начале двадцать первого века, мы продолжаем путаться в этих понятиях. Живи Уильям Шекспир в наши дни, едва ли его смутило бы то, что многие молодые люди в профиле фейсбука называют себя “бисексуалами”. Возможно, еще и поэтому Бен Джонсон писал, что Шекспир “принадлежал не одному своему веку, но всем временам”.

01:12

Дописала. Дико поздно, но зато Эмили будет что сдать завтра. То есть уже сегодня. Когда я вернулась с работы, она со мной не разговаривала (тут все без изменений), может, сочинение поможет. Подарить ей уверенность, которой ей так не хватает, не в моих силах, но я хотя бы помогу ей избежать наказания.

Слава богу, трагедия с месячными вроде бы завершилась, остались какие-то мелкие пятна, однако проконсультироваться по этому поводу все же надо. (Рой, так что с тем гинекологом? Мы уже ему звонили? Напомни, пожалуйста.)

Я набираю в ванну самую горячую воду, которую только могу выдержать, вынимаю из шкафчика под раковиной масло для ванн “Джо Малон” с лаймом, базиликом и мандарином. Его осталось на донышке, я берегла его для особого случая. Этот восхитительный запах напоминает о лучших днях, когда я была сильнее и многое принимала как должное – например, матку, которая не доставляет мне неудобств, или возможность купить себе любимое масло для ванны. Опускаюсь в воду – настолько горячую, что на миг показалась ледяной. Ложусь, принимаюсь намыливаться. Волосы на лобке слиплись прядками от засохшей крови. Я разбираю эти пряди, снимая ржавый налет, разделяю волоски и невзначай кладу палец на клитор. Поглаживаю его круговыми движениями, нажимаю чуть сильнее – просто чтобы проверить. Есть кто живой? Мастурбируя, я всегда без проблем достигала оргазма, особенно если думала об одном дюжем американце. Много лет назад в отеле “Синатра-Инн” Джек поставил мне в музыкальном автомате одну песню. “При мысли о тебе”. Очень жизненные слова. При мысли о нем у меня твердели соски и по телу пробегала дрожь. Неужели можно так возбуждаться, лишь представляя того, кто находится даже не на одном с тобой континенте? Я думаю о письме Джека, которое терпеливо ждет во входящих. Не могу я его открыть. Мне не следует его открывать. Даже если ему кажется, что он хочет видеть меня, ту женщину, которая некогда была ему небезразлична, от нее осталась лишь тень, и дата, когда она окончательно исчезнет, стремительно приближается. Я хочу, чтобы он помнил меня такой, какой я была когда-то.