Читать «Чеснок и сапфиры» онлайн - страница 188
Рут Рейчл
Она была права. Интересно, откуда ей это стало известно? Впрочем, Кэрол знала обо всем, что происходило на четвертом этаже.
— Не делай этого, — сказала она. — Такая работа не сделает тебя счастливой.
— Поверить не могу, что ты думаешь об этом в такое время, — сказала я. — Не об этом тебе надо сейчас беспокоиться.
— А о чем? — спросила она.
И мы расхохотались: таким абсурдным показался этот вопрос.
— Должна сказать тебе это, — сказала она, отсмеявшись, — потому что никто другой этого не скажет. Но прошу, поверь мне: ты не создана быть редактором в «Нью-Йорк таймс». Начальство страшно не любит редакторов. Они будут цепляться к каждому твоему шагу. Ты будешь таскаться на миллион утренних собраний и тебе будут указывать, что ты должна будешь делать, а чего не должна. Ты возненавидишь все это. Я знаю, тебе нравилось быть редактором в «Лос-Анджелес таймс», но наша «Таймс» совсем другая. Поверь мне, такая работа не для тебя.
— У тебя имеется альтернативное предложение?
— Найди что-нибудь другое. Напиши книгу, стань консультантом, найди работу на радио. Но помни о том, что случилось с Брайаном. Не жди. Найди другую работу, прежде чем уйдешь из газеты.
— Знаю, — сказала я. — Власть не у меня, а у газеты.
— Вот именно, — сказала она. — Стоит тебе бросить работу, и никому не будет интересно твое мнение.
— С чего мне лучше начать? — спросила я.
— Не спрашивай меня, — сказала она. — Повстречайся с консультантом, или с психологом, или с астрологом. Делай что-нибудь. Я должна была сказать тебе, пока не поздно.
В то время я думала, что она говорит о конце моей карьеры. Позже поняла, что Кэрол имела в виду собственный конец.
* * *
Перед Днем благодарения в Нью-Йорке всегда становится холодно. Неприятный, колючий воздух напоминает о грядущих морозных месяцах. Ветер пронизывает город насквозь, и листья спадают в один день. Голые ветви деревьев зябко дрожат. Тротуары так промерзли, что холод проникает в подошвы обуви и распространяется по костям. На руках и на губах трескается кожа. Это самое депрессивное время года.
Но осень девяносто восьмого года оказалась самой мрачной на моей памяти. Никто ничем не интересовался, кроме как Моникой Левински, и Майкл мучился из-за того, что по-настоящему важные события игнорировались. Однажды вечером Майкл пришел домой в приподнятом настроении: ему предложили взять интервью у человека по имени Усама бен Ладен, и он начал готовиться к поездке на Ближний Восток. «Он возглавляет подпольную сеть Аль-Кайеды, — сказал он, — и ФБР взяла его под контроль. Думаю, мы все скоро о нем услышим».
Но чем больше я слышала об этих людях, тем больше беспокоилась. Там было небезопасно, и я боялась, что Майкл улетит и не вернется. Когда он пришел домой страшно расстроенный из-за того, что поездка сорвалась, я втайне испытала облегчение.
— Всему виной мое начальство, — горько сказал он. — Они сорвали интервью.
Несколько недель он был так зол и расстроен, что я подумала: уж лучше было бы мне беспокоиться о его безопасности, чем видеть, как он страдает.