Читать «Чертоцвет. Старые дети (Романы)» онлайн - страница 9

Алон всегда умел оставаться в стороне, когда для домашних наступали тяжелые времена. В трескучую морозную зиму он жил в Питере. Он и предположить не мог, что сестра мучается и слушает по ночам бормотание отца. Конечно, там, в неслыханно прекрасном городе, далекий дом мог казаться захудалым и маленьким. Наверное, и Яву заворожили бы ярко освещенные улицы, по которым в экипажах, звеня бубенцами, мчались ничем не занятые люди.

Пятнадцатилетняя Ява начала задним числом просеивать в памяти последние дни совместной жизни родителей. Удивительно, какими притягательными и одновременно омерзительными были эти воспоминания. Ясные картины памяти довлели над Явой. Какие бы муки они ни причиняли, ей некуда было бежать от них.

В последнее утро мать поднялась с петухами и выглянула в окно. Светало. Из-за леса вставало клюквенно-красное солнце. Небо было ясным и синим, земля подмерзла, более низкие места покрывала изморозь. Канава, со своими искрящимися обочинами, бежавшая прямо от двора до самой речной поймы, была похожа на длинную-предлинную полотняную ткань, расстеленную для выбеливания на черном поле.

В природе властвовала какая-то особенная торжественная тишина. Ява ничуть не удивилась, что мать надела чистую рубаху и натянула желтую, цвета ромашки, юбку, которую она собственноручно соткала на станке из тоненькой нитки. Белые шерстяные чулки свидетельствовали, что мать собралась в деревню по делу, — очевидно, кто-нибудь нуждался в ее помощи. Все было как обычно, и все-таки что-то было не так. Мать замкнулась в себе, и Ява не решалась заговорить с ней. Именно в это утро на ее болтливость словно бы наложили запрет. А ведь она знала, что излюбленная поговорка матери: коль уж говорить, то слова должны быть лучше молчания предназначались не ей, а отцу, чтобы обуздать его разговорчивость.

Несмотря на воскресное платье, мать сама обиходила скотину. Ява вышла во двор, чтобы принести дров. Солнце, похожее на клюкву, висело над верхушками елей и не грело. Как хорошо в такую погоду развести в очаге большой потрескивающий огонь! Свежий воздух вселял в Яву радость. Не было игры веселее, чем бежать по сверкающей земле, разбрызгивая во все стороны ледяные кристаллы. Ноги Явы, носившей поленья, оставляли темные следы — словно она была первым человеком на девственной земле.

Ява растопила печь и стала поджидать мать. Уже много поленьев прогорело в печке, помещение нагрелось. Внезапно Ява почувствовала, что с ее затылка вниз покатилась капля пота. Ей даже казалось, что она видит эту светлую каплю, медленно стекающую с позвонка на позвонок и оставляющую за собой холодную дорожку. Ледяной страх сковал Яву. Она подбросила еще поленьев в огонь, и новая капля с затылка опять начала свой путь.