Читать «Чертоцвет. Старые дети (Романы)» онлайн - страница 77

Эмэ Артуровна Бээкман

Хулить не приходится, в Медной деревне крепкие мужики.

Несколько лет тому назад, когда в здешних краях стали пропадать лошади, каждый сам соображал, как обхитрить воров. Один повесил на ворота выгона цепь, другой подвязывал к шее животного трещотку — будто там в кустарнике пасется корова. У всех мужиков ушки были на макушке. Кто боялся, что не устережет, держал лошадь на конюшне и даже в летнюю пору таскал корма в ясли. И все-таки делай, что хочешь, лошади исчезали.

Хоть седлай коня и садись на него верхом, чтобы все время ощущать ногами его теплый круп. Украденные лошади исчезали, как камень в воде. Глупец был тот, кто ходил по ближним ярмаркам, надеясь обнаружить там своего коня.

Как выяснилось позже, воры на краденых лошадях прямиком ехали к Чудскому озеру. Там животное укладывали на дно лодки, и рыбаки переправляли его в Россию. Кому придет в голову искать свою лошадь на другом берегу! Вот каждый и держал наготове дубинку и не переставая пекся о том, чтобы опять не потерпеть убытка, — ничего другого не оставалось. По ночам хозяева бродили по землям своего хутора, подстерегая воров. Однажды Якоб сгоряча едва не убил мужа своей родной сестры Эвы. Благодарение господу, что Иоханнес успел подать голос прежде, чем дубинка опустилась на его голову.

Из этих сыщиков-одиночек только одному Иоханнесу удалось впоследствии изловить настоящего конокрада. Он так жахнул вора по ноге, что тот с криком упал и больше не поднялся. Иоханнес знал, что, если б он попросту передал его жандармам, угон лошадей не прекратился бы. Жандарм по лености не стал бы мурыжить вора до такой степени, чтоб тот назвал сообщников. Хозяин Вил-лаку действовал наверняка: вытащил из-за пояса острый нож и пообещал напрочь отрезать грабителю ногу, если тот не выдаст шайку. Конокрад в страхе все и выложил — знать, тоже слыхал, что здешние хозяева шутить не любят. Даже деревню на берегу Чудского назвал, и причал, с которого лошадей увозили в Россию.

Иоханнес прославился на всю волость. Ява считала, что всему их роду свыше предопределен венок славы. Одна беда, что о большинстве из них говорили плохо, а хорошо только о некоторых.

Благодаря Иоханнесу хозяева Медной деревни вновь обрели по ночам покой и могли отдыхать от дневной усталости. Слышно было, что конокрадов отправили по этапу в Сибирь. Кто знает, хватит ли у них дней жизни на то, чтобы отбыть срок наказания? Но если кто и дождется свободы, то — надеялись все — едва ли этот замаянный сын рода человеческого сможет предпринять столь далекий путь и дотащить свое бренное тело домой.

Иоханнесу нечего было бояться, что кто-нибудь занесет когда-либо над его головой топор для мести.

Интересно, было ли что-нибудь сказано в договоре на покупку Виллаку по поводу Россаского болота?

Якоб не был ни фарисеем, ни тупым рабочим волом, чтобы считать собственный удельный вес в этом мире вовсе уж ничтожным. Он тягался с коварной судьбой и не так легко поддавался обстоятельствам. Разве такой человек, как он, не был достоин того, чтобы и ему привалило то, что все называют счастьем?