Читать «Черный клевер» онлайн - страница 56

Остановившись у киоска на Автозаводской, Лора купила бутерброд и пластиковый стаканчик с кофе. Жуя и прихлебывая на ходу, прошлась по тротуару. По движению пешеходов у перехода сразу понятно, что день субботний, нет обычной суеты. Но все-таки людей много – мало их бывает лишь ночью, да и то не везде.

От киоска с шаурмой тянуло горячим жиром и жареным мясом, из подземного перехода – нечистотами и сыростью, от проезжей части – выхлопными газами и бензином, из поминутно распахивающейся двери кондитерской сочилась тоненькая струйка ванилина и корицы, и все это сливалось, смешивалось в единый запах Города. Лора вдруг завертела головой, уловив в этой симфонии тягучие ноты, теплые, мускусные и древесные. Этим парфюмом пользуется Сева Корнеев. Кажется. Астанина постоянно чувствует этот аромат рядом с собой, его приносит порыв ветра, когда никого вроде бы нет рядом, и она уже начинает сердиться. Неужели у людей настолько одинаковые вкусы, что половина из горожан мужского пола носит на себе один и тот же парфюм? Город пропах им. Или это что-то не так с Лориным обонянием, что ей запах этот постоянно кажется?..

Застыв над урной, в которую улетел пустой стаканчик и скомканная обертка, Лора перевела взгляд на дворника. Тот, высоко задрав веерные грабли, обдирал и отряхивал ими с дерева желтую листву: чтобы потом раз и навсегда собрать ее, и больше этой осенью сюда не возвращаться. Листья летели вниз непрерывным потоком, руки дворника двигались уверенно и размашисто, и отсюда казалось, что он расчесывает клену косматые волосы.

Волосы… Тогда, четыре месяца назад, уже после того, как избитый таксист был отвезен домой, а они прощались у дверей подъезда, Сева тронул ее волосы, у виска. У нее ведь не длинные кудри, пряди из прически не выбиваются… Этот жест стал порождением желания приблизиться, и оба знали это. Лора отступила на шаг:

– Не надо, Сева… Доброй ночи.

И ушла.

Да, еще в машине, в тот момент, когда ладонь Севы легла поверх ее руки, а на самом деле задолго до того, Лора совершенно точно знала, как должна поступить. Как будет правильно. Никогда больше не встречаться с этим человеком. Ни под каким предлогом. И если номер его телефона и должен храниться в ее записной книжке, то лишь для того, чтобы знать, когда надо проигнорировать входящий звонок.

Весь следующий день телефон пролежал выключенным. Вечером, включив его и получив уведомление о семи пропущенных звонках, Лора внезапно расплакалась. Она не плакала так давно, что глазам было непривычно выпускать из себя соленую влагу. Жгло щеки. Лора лежала на кровати, уставившись в потолок, оплакивая собственную жизнь, и теплые струйки стекали по вискам, по шее, насквозь промочив ворот футболки. Она не знала, сколько прошло времени. Что-то внутри приходило в движение, тяжело, натужно, как давно заржавевший механизм, шестеренки двигались больно, остро, с неслышным визгом. На работу она в тот день не вышла, и только вечером, когда старушка-хозяйка Теодора Михайловна и соседка Катюша, судя по звукам, доносящимся из-за двери, уже готовились отходить ко сну, выползла из своего угла на кухню. Заварила ромашкового чаю с мятой, чтобы успокоить затянувшуюся тихую истерику – неясного генеза, как сказал бы медик.