Читать «Черный клевер» онлайн - страница 54

Вообще мне кажется, деление на москвичей и ленинградцев, это их противостояние, имеет корни под собой довольно смутные и малообъяснимые с рациональной точки зрения. Возможно, все дело тут просто в конкуренции? С точки зрения политэкономической теории все несложно. Когда люди начинают делить меж собой деньги, влияние и славу, непременно начинается вражда, а две столицы со времен возникновения второй постоянно «тянут покрывало на себя». Но когда речь идет конкретно обо мне – не могу сказать наверняка, в чем тут суть. Делить лично мне, Михаилу Велигжанину, с Ленинградом нечего… И все же. Может, я недалеко ушел в своем интеллектуальном и эволюционном развитии от того кулика, что хвалит свое болото?

Пишу «кулик», думаю о синичке в желтом пальто.

Последние несколько дней прошли, как во сне. Не знаю даже, что начинать описывать, было столько всего чудесного… И при том ничего не случилось, будто все это происходит только внутри меня, и никак – снаружи.

Нашлись мы, конечно.

Невозможно потеряться в этом городе, невозможно заблудиться, разминуться, не наткнуться… Нельзя. Рано или поздно, тропкой, дорогой, лазейкой, проулком или проспектом.

Нас свела Башня, что же еще – кто же еще. На следующий день шел в тоске страшной, невыразимой. Из одной арки, из темноты к свету, выскользнула змейка. Она, Нина. Знает, где меня всегда найти можно, я как пес на цепи возле Сухаревой.

Мы отправились гулять.

– Я должна объясниться за свое вчерашнее поведение, – начала она сразу с главного.

«Да, да, скажи мне, я хочу понять!» – отозвалось все внутри меня, но вслух я ответил, как полагается отвечать воспитанному человеку:

– Нет, не должны.

– Мы с вами снова на «вы»? – Она улыбнулась.

– Нет, Нина, мы на «ты».

– Хорошо.

Ее рука доверчиво скользнула в мою и мягко пожала, вызвав во мне, конечно, сразу бурю. Всего мгновение – и руки расплелись, как косы.

– Обязана объяснить, – уверенно продолжила она. – Нет ничего хуже, чем мужчина, теряющийся в догадках, что он сказал и сделал не так, отчего женщина расплакалась и ушла. Прости меня за это. Ты не виноват. Ты поступил хорошо. Даже очень хорошо, необычайно, вот я и расчувствовалась. Не совладала с собой и сбежала. А всему виной – твоя доброта. Я не привыкла…

Она осеклась. Я не стал ее допытывать и перевел разговор в более удобное русло.

С тех пор мы виделись каждый день. Детям все равно, где я пропадал вечерами, у них своя жизнь, они даже не заметили.

Ходили в театр. Оказалось, это большая страсть Нины. Она работает секретарем в жилкомитете, но это только с утра, и то, как я понимаю, ради галочки. Ну какой из нее секретарь, это все равно что на единороге поле пахать! Не знаю, как к ней относятся на работе, но вряд ли по-доброму, ведь даже ее платья, вполне скромные, очень заметно отличаются от того, что можно раздобыть в простых советских магазинах и пошивочных. То от плеч и летучего шарфика повеет «Л’Ориганом» от Коти, старинный, забытый аромат, то из сумочки вывалится золотой герленовский карандашик: моя синичка так беззаботна и подвижна, то и дело что-то роняет. А ведь зависть не знает снисхождения, обуздать ее может разве что страх. Наверное, Нину побаиваются. Впрочем, не Нину, боятся – Нину Вяземскую. Слухи о ее могущественном муже плывут впереди нее.