Читать «Черное Рождество (ппо-3)» онлайн - страница 145

Лейтенант Ткачев поднял руку с бокалом и как зачарованный уставился на рубиновую жидкость. Глаза его расширились от ужаса.

– Что… что это?! – тихо проговорил он, повторив тот же бессмысленный вопрос.

– Это кровь Стасского! – прорычал полковник Горецкий, нависнув над Ткачевым суровым львиным ликом римского полководца и буравя его гипнотическим яростным взглядом. – Это кровь убитого вами человека! Я знаю, как вы его убили, скажите за что!

– Он… он видел меня и Назаренко, – пробормотал Ткачев в полубессознательном состоянии.

Потом он, видимо, сбросив парализовавшее его наваждение, швырнул в лицо полковнику бокал с кровавым вином и, злобно выкрикнув: «А-а, старый фокусник!» – кинулся к окну. Борис потянулся за револьвером, но не успел прицелиться: слишком неожиданной и ошеломляющей была вся сцена. Остальные стояли как громом пораженные, наблюдая, как Ткачев выбил плечом стекло и нырнул в окно, как ныряют в ледяную зимнюю реку. Горецкий же как будто и не пытался его остановить – он спокойно стоял, глядя вслед беглецу.

В следующий момент за окном раздался хриплый крик и выстрел. На этот раз Горецкий чертыхнулся и бросился к дверям. Вслед за ним все участники драматического эксперимента выбежали на улицу.

Там они увидели следующую картину.

Под окном, кряхтя и держась за голову, сидел Саенко, повторяя с выражением обреченным и виноватым:

– Убег! Убег, стервец! Убег, подлая его душа!

– Как же ты его проворонил?! – выкрикнул в сердцах Горецкий.

– Ох, ваше сковородие, татарка меня по голове оглоушила, мудрено, что не убила! Ох, и подлый же народ…

– Хватит причитать! Потом расскажешь, что за татарка… Куда он побежал-то?

– Да вот. – Саенко махнул рукой.

Борис бросился в указанном направлении, следом за ним припустил Колзаков. Сильверсван и Горецкий несколько отстали. Не пробежав и ста метров, Борис увидел женскую фигуру, склонившуюся над распростертым на земле телом и, похоже, обшаривающую его. Увидев, а скорее, услышав подбегающих людей, женщина поднялась и бросилась бежать. В этой женщине, одетой как все татарки и закутанной кисеей до глаз, было что-то странное – она была слишком широкоплечей, коренастой, и татарское платье сидело на ней неловко.

– Стой! Стой! – закричал Борис, вытаскивая револьвер. – Стой! Стрелять буду!

Женщина убегала, не обращая внимания на окрики. Рядом хлестнули друг за другом два револьверных выстрела. Беглянка споткнулась и упала. Борис оглянулся и увидел Колзакова с револьвером в руке.

– Убежала бы, – извиняющимся тоном пояснил капитан.

Борис махнул рукой и остановился, не зная, к кому спешить первым – к таинственной татарке или к тому телу, которое она обшаривала. Остановившись на втором варианте – татарка была если не убита, то тяжело ранена и убежать не могла, – Борис вернулся назад. Возле лежащего на земле человека уже стояли Горецкий и Сильверсван. Как и следовало ожидать, на земле лежал лейтенант Ткачев. Был он, по-видимому, тяжело ранен, хриплое и неровное дыхание еще вздымало его залитую кровью грудь. Горецкий встал на колени, расстегнул китель и осмотрел страшную ножевую рану. Ткачев застонал, глаза его закатились, он судорожно дернулся и затих.