Читать «Черниговка (Дорога в жизнь - 3)» онлайн - страница 148

- Кто хочет слова? - спросил Женя, прямо глядя в лицо Коршуновой.

Поднялась Тоня:

- Я вам нынче грубо сказала, я прошу у вас прощенья.

Тоня остановилась, словно для передышки. Самое трудное, видно, было позади. И уже спокойно - на удивление спокойно, отчетливо, взвешивая каждое слово, она продолжала:

- Один раз Борщика долго из школы не было. И мы пошли его искать - я, Шура Дмитриев и Настя Величко. Ну, куда ж мы пошли? Конечно, на базар. Идем, ищем. И вдруг смотрим, он стоит в молочном ряду. Подошли - и видим: вот эта гражданка... Коршунова... Дарья Федоровна... торгует молоком. И творогом. И сметаной. Ну ладно, торгует и торгует. Пускай торгует. Но стоит у лотка эвакуированная и говорит: "Очень вас прошу, уступите два рубля. Не хватает, говорит, а у меня ребенок". А гражданка Коршунова... Дарья Федоровна... даже не глядит в ее сторону. И молчит. А эвакуированная опять: "У меня ребенок. Я без молока не могу домой вернуться". А гражданка Коршунова ей так спокойно: "Ступайте, ступайте. У всех ребята, нечего клянчить". Я хотела плюнуть в ее молоко, да Настя не дала. Мы взяли Борщика и ушли. Все.

Тоня села. Никогда не забуду выражения, с которым она произносила: "Гражданка... Коршунова... Дарья Федоровна". Все презрение, на какое она была способна, вложила она в эти слова. И так просительно говорила она за неведомую эвакуированную, и так высокомерно ответила за Коршунову: ступайте, ступайте...

Не вставая, Коршунова сурово сказала:

- Мне мое добро не с неба свалилось. Я работаю, спину гну, что же я буду бездельникам раздавать - много их найдется. Постой на рынке подольше, услышишь - они все про больных ребят врут. А я, когда надо, и тридцать тысяч не пожалела, не то что два рубля.

Она умолкла. Руку подняла Наташа:

- Дай я скажу.

Женя кивнул, и Наташа, повернувшись к Коршуновой, заговорила, словно раздумывая вслух, спокойно и серьезно:

- Знаете, нам сильно не понравилось, как вы нынче сказали: покажи, какие есть, мне надо выбрать. Ведь это дети, а не... а не помидоры. Это во-первых. А во-вторых, конечно, очень хорошо, что вы внесли в фонд обороны тридцать тысяч, разве мы не понимаем? Эти деньги помогут построить танк или, может быть, самолет. От них большая польза фронту. Но все-таки, я думаю, деньги отдать легче всего - что уж тут деньги, люди жизнь отдают.

- Да что вы мне душу надрываете? - вдруг закричала Коршунова. - У меня один сын убитый, а другой пропадал без вести, теперь нашелся... весь израненный! Вот я и беру дитя...

Все в комнате словно всколыхнулось на миг и затихло.

- Если у вас сын... Если ваши сыновья... как же вы тогда так сказали той женщине эвакуированной? И как вы можете говорить, что эвакуированные бездельники! Они все работают. У них дом разбомбило, или немец в их городе. Как у нас. И у них у всех тоже кто-нибудь на фронте.

Сказав это, Наташа села.

- Я думаю, что разговор принимает неправильное направление. - Калошина смотрела на меня, и во взгляде этом было: ну же, скажи своим, и покончим с этим скорее. - Дарья Федоровна потеряла на фронте сына, и вы не вправе тут читать ей мораль. Если произошел тот случай на базаре, то это именно отдельный случай и был. И так его и надо рассматривать. Я предлагаю прекратить эти прения.