Читать «Чёрная речка. До и после (К истории дуэли Пушкина)» онлайн - страница 8

Успехом карьеры он обязан прежде всего своему старшему другу и покровителю, к советам которого подчёркнуто прислушивается. Но эгоистические соображения Геккерена всё-таки мешают продвижению по службе его приёмного сына. Интересно отметить один, хотя и осторожный упрёк, сделанный ему Дантесом, почти затерявшийся в потоке благодарностей за разумные советы. В письме от 2 февраля 1836 года, сообщая о своём производстве в поручики, Дантес говорит о том, что это могло бы произойти и раньше, если бы не стремление Геккерена удержать его при себе: «Честно говоря, мой дорогой друг, если бы ты захотел чуть поддержать меня в прошлом году, когда я просился на Кавказ — теперь-то ты можешь признаться в этом: возможно, я и заблуждался, но я всегда воспринимал это как твоё противодействие, разумеется, тайное, — то на будущий год я отправился бы в путешествие с тобой как поручик-кавалергард, да вдобавок и с ленточкой в петлице, потому что все, кто был на Кавказе, вернулись живые и невредимые и были представлены к крестам, включая и маркиза де Пина». Заканчивается этот пассаж словами: «…если бы я побывал там, может быть, тоже что-нибудь бы привёз». Процитированное письмо расположено между двумя письмами, известными нам во фрагментах, опубликованных Анри Труайя. Мягко сделанный упрёк, что симптоматично, следует за просьбой о совете, как повести себя с Наталией Николаевной: «Словом, мой драгоценный, только ты можешь быть моим советчиком в этих обстоятельствах: как быть, скажи?» Выраженная в этом письме, явно в угоду Геккерену, готовность излечиться от своей любви снижает образ пылкого влюблённого, каким он предстал на основании двух давно известных писем.

Первое упоминание Наталии Николаевны в письмах Дантеса — 20 января 1836 года. Это письмо вызвало разноречивые толкования. На основании этого письма А. А. Ахматова писала в статье «Гибель Пушкина»: «Я ничуть не утверждаю, что Дантес никогда не был влюблён в Наталию Николаевну. Он был в неё влюблён с января 36-го г. до осени. Во втором письме „elle est simple" всё же — дурочка. Но уже летом эта любовь производила на Трубецкого впечатление довольно неглубокой влюблённости, когда же выяснилось, что она грозит гибелью карьеры, он быстро отрезвел, стал осторожным, в разговоре с Соллогубом назвал её mijaurée (кривлякой) и narrin (дурочкой, глупышкой), по требованию посланника написал письмо, где отказывается от неё, а под конец, вероятно, и возненавидел, потому что был с ней невероятно груб и нет ни тени раскаяния в его поведении после дуэли». (Ахматова А. А. Собр. соч./ В 4 тт. Paris: YMCA-PRESS. 1983. Т.3. С. 266). Публикация писем Дантеса Геккерену вносит существенные коррективы в эти суждения, но основное довольно точно очерчено Ахматовой. Под давлением Геккерена Дантес, о чём свидетельствует письмо от 6 марта 1836 года, готов якобы «пожертвовать этой женщиной» ради него. И всё же это только слова, страсть оказывается сильнее, он тут же укоряет Геккерена в суровости и даже в поклёпе на честь Наталии Николаевны: «Ты был не менее суров к ней, написав, будто до меня она хотела принести свою честь в жертву другому, но это невозможно». Дантес оказался меж двух огней — любовь к Наталии Николаевне, с одной стороны, и ревность Геккерена, с другой.