Читать «Цифры нации» онлайн - страница 36
Николай Александрович Старинщиков
– Броня… – произнес Шендерович, цепляясь руками за штурвал и глядя вверх колонны. – Выдерживает прямое попадание ядерной бомбы… Хотя, если разобраться, теперь это никого не волнует.
Штурвал, однако, не хотел вращаться. Федор Ильич изо всех сил пытался сдвинуть его с места, тряся бородой и краснея от напряжения. Катенька бросилась помогать, но тот крикнул:
– Отставить! Тут дело в другом…
– Опять не в духе?
– Кураж – святое дело…
Он шагнул в будку, включил компьютер и, стоя, стал тыкать пальцем в клавиатуру.
– Молодость моя… – раздался тот же голос. – Серо-буро-малиновый с продрисью… Теперь там дядя Вася.
– Ты его знаешь? – встрепенулся Федор Ильич. – Что за лох?
– Он не лох, – покровительственно сказала машина.
– И все же?
– С детских лет он вел тухлые разговоры об искусственном разуме. – «Это лучшее из того, что может придумать человек», – говорил он. Но Васёк не имеет никакого отношения к его созданию. Он сам себя создал – этот разум. Бушлатик на ём потертый такой, серо-буро-малиновый с продрисью…
– У тебя глюки, вехотка ты старая! – воскликнул Федор Ильич. – Ты поразъехалась!
– Ты о чем, Шендерович? Я не понимаю тебя… Вехотка какая-то… В смысле – мочалка?
– Ничего непонятного! Будем кувалдой дверь открывать!
– Пошутить нельзя бедной старушке… Входите…
Штурвал на входе в «бочку» сам собой крутанулся, и дверь слегка отворилась.
– Ты грубый, Пульсар… – бурчала Машина. – Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… Избушка там на курьих ножках, стоит без окон без дверей… Я вас люблю, но чувство мое безответно…
– Ты ошибаешься, – сказала Катя, – мы тебя тоже любим. Мы тебе говорили об этом.
– А я сомневаюсь!
– Мы с тобой, дорогая ты наша.
Отворив дверь, они вошли в освещенное помещение. Внутри находилась все та же колонна, образуя замкнутый, в виде кольца, коридор. На стенах висели приборы. Пол в помещении был выложен светлым кафелем.
Кошкин вошел последним. И замер в тоскливой истоме: за спиной ожил какой-то двигатель – очень слабо, почти бесшумно. Кошкин сразу же оглянулся, но сделать уже ничего не смог: дверь затворилась, щелкнула замками. Штурвал, вращаясь, окончательно запечатал его в стальном помещении.
У Кошкина шевельнулись волосы. В этой кадушке (по факту – в консервной банке) мог закончиться воздух…
– Вот вы и попались! – заключила Машина. – А я смотрю – втроем явились! Ходят, бродят, комиссии создают… А то невдомек, что эти комиссии – как мертвому припарки: парить можно, но результат нулевой.
– Ты что удумала?! – закричал Шендерович. Но Машина его не слушала.
– Никчемные люди! – ворчала она. – У вас одно на уме! Или два! Пожрать и потрахаться… С роботом!
Взгляд у Кошкина бегал по стенам, запинаясь в непонятных приборах, – среди стрелок и цифр.
«Уважаемая Машина! – хотелось кричать. – Я не такой! Вы меня с кем-то спутали!» – но язык словно присох в горле, и нечем было дышать. Кошкин бросился к двери, ухватился за дверной штурвал, затем за рычаги по углам, но все эти попытки не стоили затраченных сил: дверь была монолитна, как скала, или как башня танка, стоявшего во дворе городского музея. Федор Ильич с Катенькой тоже пытались открыть злосчастную дверь, но всё оказалось напрасно.