Читать «Царство. 1951 – 1954» онлайн - страница 355

«Пусть пишут по много раз, — настаивал Мао Цзэдун, — пусть стараются извлечь из глубины головы все, о чем когда-нибудь думали, то, что могло повредить партии, родному народу!»

Это касалось каждого человека без исключения. Всякий должен был писать, кто отмалчивается — тот враг. Китайцы судорожно хватались за бумагу. Точно так же, на отдельном листочке, надо было записывать услышанное от знакомых, от посторонних на улице. Называлось это «малыми передачами». Информация передавалась уполномоченному лицу. Люди боялись расправ и писали как можно больше, чтобы не подумали, что они что-либо скрывают.

«Раз ты не виновен, значит, тебе нечего скрывать!» — изрек Мао Цзэдун.

Он заставлял писать всех без исключения: и свою ненаглядную красавицу жену, которая одурманила главнокомандующего сладостными чарами; и подобострастную прислугу, и пылких любовниц, и искусных поваров, и стерегущих покой, больше жизни преданных Председателю охранников, и убеленных сединами членов Политбюро Китайской Коммунистической партии, и даже первого помощника Чжоу Эньлая.

«Партия никому не дает поблажек!» — качал головой правитель и, лежа на кровати, зачитывал членам Правительства собственные очистительные мысли.

«Теперь вы!» — приказывал полководец, и в комнату приносили карандаши и тетради.

Скоро и в Правительстве обнаружились законспирированные враги.

Пресса извне в страну не поступала, радио, кроме коммунистического, не работало. Обмен письмами, даже между членами семьи, был запрещен. Один мыслеанализ и малые передачи наводнили пространство. И хлынул поток информации — откровение за откровением, вот где получилось развернуться спецслужбам! Созданное Коммунистической партией Китая «Бюро по специальной работе», аналог советского НКВД, без выходных выявляло врагов.

Тысячи тысяч китайцев были обвинены в предательстве и шпионаже, многие казнены или отправлены на принудительные работы.

Излюбленным приемом Мао Цзэдуна было превращение действующих организаций в тюрьмы. Часто на производстве семьдесят процентов работающих оказывались подозреваемыми во вредительстве, соответственно тридцать оставшихся становились их тюремщиками. Такой подход был удобен, так как работа на предприятии не останавливалась, ведь трудящиеся, как правило, работали и жили в одном месте. Те, кто сторожил подозреваемых, ожесточались и, чтобы не попасть в их круг, беспрестанно доносили на своих бывших коллег. Часть подозреваемых признавали врагами и расстреливали, кого-то Председатель миловал. Он мог быть и добрым, и справедливым, за что народ все больше его превозносил, восхищался, но страх полз по Китаю, лютый страх!

«Чем хуже, тем лучше!» — любил повторять Мао.

Независимое мышление отмирало. Годы постоянного давления и террора превратили молодых жизнерадостных людей, страстных поборников справедливости, в роботов, все вокруг покрыла жуткая одинаковость, один Мао Цзэдун мог шутить и улыбаться, один он сиял, как звезда!

Мао жил по-княжески, желая построить рядом три дворца с наложницами, ведь без обладания женщинами он не мог обходиться. Китайцы издавна считали, что правитель должен иметь множество наложниц, половой акт владыки должен происходить никак не менее чем с десятью женщинами одновременно. Считалось, что молодые женщины придают повелителю силы, продлевают жизнь, омолаживают. Прохаживаясь по благоухающему пионами двору, Председатель рассматривал хорошеньких девиц, которые голышом разгуливали среди цветов, указывал, кто будет плавать с ним в бассейне, а кто убаюкает ночью.