Читать «Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)» онлайн - страница 3

Бурбулис:

— Да, стратегические задачи и цели были ясны, но в каких конкретных формах их решать и добиваться, — над этим пришлось до последнего времени думать.

Я:

— Вот здесь, в Белом доме, тепло, уютно, повсюду ковры лежат. Эта обстановка уюта, комфорта, довольства, спокойствия, конечно, не соответствует атмосфере растерянности, тревоги, смятения, которая там, за окном. Может быть, стоило бы здесь кое-где просверлить потолки, чтобы капало? Или выставить из двух хотя бы одну раму, чтобы поддувало? Может быть, тогда появились бы дополнительные стимулы действовать более энергично?

Бурбулис:

— Этот укор я не принимаю. Может быть, в будущем нам или тем, кто придет за нами, будет грозить этот «комфорт власти», однако сегодня он нам не грозит. Большинство из нас и прежде, и теперь напрямую связаны с реальной жизнью, той самой, которая, говоря вашими словами, там, за окном.

Страшно далеки они от народа…

Эти слова Геннадия Бурбулиса вспоминались мне годы спустя, летом 2001-го, когда я разговаривал с другим известным деятелем — последним союзным премьером Валентином Павловым. Разговор происходил на Тверской, в офисе Международного союза экономистов, где Валентин Сергеевич исполнял обязанности вице-премьера (кроме того, в ту пору он был вице-президентом еще одной общественной организации, с совсем уж экзотическим названием — Вольное экономическое общество России).

Речь зашла о катастрофической ситуации лета 1991 года, накануне выступления ГКЧП, в котором Павлов, как известно, принимал активное участие. Мой собеседник категорически отрицал, что положение дел в экономике тогда было совершенно безнадежное, перечислял, какие замечательные шаги предприняло его правительство, чтобы жить людям стало лучше, жить стало веселей: был «перекрыт» экспорт топлива (его направили на собственные электростанции и домны), была разработана новая система оплаты труда шахтеров, впервые в советской истории заключили соглашение с профсоюзами о реформе оплаты труда и гарантиях занятости, начали реформу ценообразования…

— Валентин Сергеевич, — говорю, — но ведь все эти меры, как мы знаем, не остановили катастрофического развала экономики…

Павлов:

— Неверно. Начиная с апреля спад производства сменился ростом. Взгляните на отчеты…

— …Обстановка в 1991-м была страшная. Пустые прилавки, гигантские очереди, ничего не стоящие деньги… Вместо денег или вдобавок к ним — всевозможные денежные суррогаты: талоны, карточки…

Мой собеседник почему-то считал, что я его единомышленник. Мое видение той, десятилетней давности, ситуации оказалось для него неожиданным. Он все больше приходил в ярость:

— Нельзя все-таки смотреть на ситуацию того времени только с одной, черной, стороны. Пустые прилавки в магазинах? Зато ведь были и полные холодильники дома, и полные прилавки на рынках, в кооперативных магазинах, заказы на производстве, бесплатное питание в больницах и школах, в пионерлагерях, шахтах и многое другое. Очереди были, но далеко не везде и не за всем…