Читать «Холодная весна» онлайн - страница 288

Из главной башни вышли сэр Жилль и сэр Гвионн.

— Бретонец тоже отправляется с нами? — как бы невзначай спросила Петронилла.

— Думаю, да. А также леди Клеменсия, — отвечал ее муж.

Еще утром дядя распорядился, что служанок брать в паломничество не дозволяется. Луи, предчувствуя скандал, сообщил об этом своей жене.

— Петронилла…

— Что?

Она наблюдала, как рыцари садились в седла.

— Граф Этьен приказал, чтобы Роза и прочие девушки оставались дома. — Он ожидал вспышки гнева. — Говорит, что они будут нас только задерживать.

Но, к его великому изумлению, губы жены лишь слегка расплылись в улыбке.

— Совершенно справедливо, — произнесла она. — Наверное, так оно и было бы.

Глава двадцать третья

Напрямую до Рокамадура было чуть больше двадцати миль, но Тропа Пилигримов петляла, повторяя все изгибы Дордони, извивающейся серебристой лентой по лесистой долине — в результате путешествие заняло в два раза больше времени, чем если бы дорога была прямой, как стрела или как древние мощеные римские тракты.

Им повезло с погодой — стояли погожие апрельские деньки. Дождя не было, и ласковое весеннее солнышко согревало им плечи и лица.

По мере приближения к монастырю паломников становилось все больше. Кое-кто ехал верхом, наподобие их, но большинство тащилось по Тропе пешком. Дряхлых и больных везли вверх по течению на габарах или в повозках с запряженными в них волами. Поскольку Дордонь не подходила под самые стены монастыря, любителям речных прогулок на конечном этапе все равно приходилось пересаживаться в носилки или в телеги, которые с готовностью сдавали в наем в Белькастеле — деревушке, где река и Тропа Пилигримов — расходились.

Были прочитаны молитвы, принесены жертвы у каждого алтаря в каждой церквушке по дороге.

На тополях и ольхах, росших по обеим сторонам дороги, проклевывались молодые клейкие листочки. Вокруг деревьев пестрели среди пожухлой прошлогодней травы яркие лютики, переплетаясь стебельками с крохотными голубыми цветочками вероники. Янтарного цвета бабочки вылезали из своих коконов, сушили крылышки на солнце и ветерке и отправлялись в полет в поисках первоцвета. На диких яблонях появились белорозовые бутоны, и Арлетта увидела первую ласточку наступающей весны 1195 года.

Но ее не занимали, как когда-то, проявления буйно обступающей ее со всех сторон весны, весны побеждающей, неумолимой. Ей хотелось, чтобы круговорот времен остановился. Она желала замкнуться в себе самой и восседала на лошади хмурая и неразговорчивая. Сердце ей грыз червячок тревоги, настойчивый, как навязчивая мысль.

Ее месячные должны были начаться три недели тому назад.

Но она не могла забеременеть. Каждый раз, когда они с Гвионном барахтались под покрывалом, она принимала меры предосторожности. И на всякий случай возносила молитвы Господу.

С чего же ей быть беременной?

Словно погребальное заунывное пение, это слово — бе-ре-мен-на — повторялось в ее сознании, слышалось в цокании ее верной старой лошадки Изельды.