Читать «Халулаец» онлайн - страница 59
Павел Владимирович Селуков
— Что с печенью?
— Прокачался потом.
— Думаешь, мне тоже надо пить?
— Надо. Тебя ломало?
— Подламывало.
— Купи водки. Бутылок пять. Хотя бы на первое время.
— А потом?
— Суп с котом. У всех по-разному.
— Слушай, а ты не мог бы...
— Не мог бы.
— Я даже не договорила!
— А чего тут договаривать? Не мог бы я потусоваться с тобой, пока ты будешь перекумаривать.
— А почему нет? Я же вижу, как ты на меня смотришь.
— Как?
— Вот так.
— Как вот так?
— Вот так!
— Вот так?
Женя внезапно плюнул на все и поцеловал Таню в губы. Нефиг на него орать! Он ей устроит! Так нежно поцелует, так нежно, что ей... будет стыдно?
— Ух ты!
— Не благодари.
— Ну так что?
— Что
— Проведешь со мной две недели, присмотришь?
— Нет. Я еду в Окуловку заниматься литературой.
— Ты писатель, что ли?
— Некоторым образом.
— Круто! Но ты сначала мне помоги, а потом пиши сколько хочешь.
— Нет. Я думаю только о литературе.
— Давай так. Называй меня Литература, и больше никаких проблем.
— Ты Таня, какая ты Литература.
— Нет. Я — Литература!
— Таня.
— Литература.
— Таня.
— Литература.
— Таня.
— Литература.
— Литература.
— Таня.
— Ха! Попалась! Все-таки Таня.
— Идиот. Мне плохо...
Литература (уважим девушку) положила голову Жене на плечо и свернулась калачиком. Писатель понюхал ее волосы, а потом обнял и понял, что ближайший месяц действительно проведет с Литературой. Впервые в жизни с самой настоящей.
Через час за окном возникло наиисторичнейшее здание. Это был Острожкинский храм, возведенный до ямы под фундамент в 1614 году. Яма под фундамент был возведена в честь победы Смутного времени над Иваном Исаичем Болотниковым. В этом храме крестили младшего помощника старшего помощника Строгановых, внебрачного сына Ермака и сиамских близнецов. Потом храм потрепала революция, и в нем стали хранить картошку и прочую флору. Теперь храм отстраивают снова, хотя ни сына Ермака, ни младшего помощника старшего помощника Строгановых, ни сиамских близнецов в округе решительно не наблюдается. Однако здание легендарное. Каждый кирпичик в нем помнит былое, а тот факт, что кирпичи не разговаривают, нисколько не должен нас смущать. Мы и сами-то разговариваем с пятого на десятое. В конце концов, кирпичи не виноваты в амбициях нашей памяти!
Дом, в котором не то чтобы не посчастливилось родиться Жене, находился в речной части Окуловки. Это был последний дом от остановки и, соответственно, первый от реки. Дом Литературы, наоборот, чернел неподалеку. Писатель и Литература вышли из автобуса порознь. На улице Литература взяла писателя за руку.
— Ты чего?
— Мне так спокойней.
— Отпускает?
— Отпустило.
— Пошли за водкой.
— Я десять тыщ с собой взяла.
— Ну ты крутая. Могла бы колоться и колоться.
— Я знаю.
— Знаешь, что крутая?
— И то и другое.
В магазине Женя и Литература попали в очередь. Магазин был изготовлен из киоска и не представлял исторической ценности даже при максимальном приближении. Переговоры с продавщицей взял на себя писатель.
— Сколько у вас всего водки?
— Ящик.
— Какой?
— «Пермской».
— Так далеко забрались, а водка «Пермская». Давайте пол-ящика.
— Пол?