| The farm kitchen of Navron House is a dining-hall once more, and someone crouches on the stairs, a knife in his hand, while from above there rings suddenly the startled cry of a child, and down upon the crouching figure a shield crashes from the walls of the gallery, and two little King Charles spaniels, perfumed and curled, run yapping and screaming to the body on the floor. | Кухня фермерского дома снова превращается в обеденный зал; кто-то осторожно крадется по лестнице, зажав в руке нож; сверху доносится испуганный детский крик; тяжелый щит обрушивается с галереи на крадущегося, и два надушенных, завитых спаниеля с рычанием и визгом накидываются на распростертое тело. |
| On Midsummer Eve a wood fire burns on a deserted quay, and a man and a woman look at one another and smile and acknowledge their secret, and at dawn a ship sails with the tide, and the sun shines fiercely from a bright blue sky, and the sea-gulls cry. | В ночь летнего солнцестояния кто-то разводит костер на пустынном берегу и двое - мужчина и женщина - смотрят, улыбаясь, в глаза друг другу, соединенные общей тайной; а на рассвете, с первым приливом, из бухты выплывает корабль -солнце яростно сияет с пронзительно-голубого неба, над морем с криком носятся чайки. |
| All the whispers and echoes from a past that is gone teem into the sleeper's brain, and he is with them, and part of them; part of the sea, the ship, the walls of Navron House, part of a carriage that rumbles and lurches in the rough roads of Cornwall, part even of that lost forgotten London, artificial, painted, where link-boys carried flares, and tipsy gallants laughed at the corner of a cobbled mud-splashed street. | Тени минувших времен теснятся над спящим, он узнает их, они становятся ему близки и понятны, как близко и понятно ему теперь и это море, и этот корабль, и стены Нэврона, и карета, тарахтящая по ухабистым дорогам Корнуолла, и тот, далекий, нереальный, похожий на декорацию Лондон, где по грязным булыжным мостовым разгуливают мальчики-факельщики, а пьяные гогочущие щеголи толпятся на углу у таверны. |
| He sees Harry in his satin coat, his spaniels at his heels, blundering into Dona's bedroom, as she places the rubies in her ears. | Он видит Гарри в атласном камзоле, который бредет наверх в сопровождении двух спаниелей, и Дону, вдевающую в уши серьги с рубинами. |
| He sees William with his button mouth, his small inscrutable face. | Видит Уильяма с его крошечным ротиком на узком неподвижном лице и |
| And last he sees La Mouette at anchor in a narrow twisting stream, he sees the trees at the water's edge, he hears the heron and the curlew cry, and lying on his back asleep he breathes and lives the lovely folly of that lost midsummer which first made the creek a refuge, and a symbol of escape. | "Ла Муэтт", стоящую на якоре в тесной извилистой протоке, среди густых зарослей, наполненных криками цапель и кроншнепов. Путешественник спит, мирно раскинувшись на кровати, и во сне его снова воскресают те сладкие, безумные летние дни, когда ручей впервые предоставил убежище изгнанникам и беглецам. |
| CHAPTER II | Глава 2 |
| The church clock struck the half-hour just as the coach clattered into Launceston and drew up at the Inn. | Когда, протарахтев по Лонсестону, карета подкатила к постоялому двору, часы на церкви пробили ровно половину. |
| The driver grunted, and his companion swung himself to the ground and ran to the horses' heads. | Кучер что-то буркнул груму, и тот, спрыгнув на землю, побежал вперед, к лошадям. |
| The driver put two fingers to his mouth and whistled. | Кучер тем временем заложил два пальца в рот и свистнул. |
| Presently an ostler came from the Inn on to the square, rubbing his sleepy eyes in astonishment. | Из постоялого двора на площадь тут же выскочил конюх и начал растерянно протирать заспанные глаза. |
| "No time to linger. | - Поторапливайся, малый, - приказал кучер, - нам стоять некогда. |
