Читать «Фантомный бес» онлайн - страница 7
Александр Васильевич Кацура
– Вы сказали – идут?
– О, еще как! И бесы уже собрали свои полчища.
– Место великой брани. Великого боя. Хорошо сказано. – Глаза Бориса Бугаева тоже посуровели.
– Скажу тебе больше, сын мой. Святая Русь движется к своему распятию. Но не как у Сына Божия, который за чужие грехи, нет. Тут накоплены горы грехов собственных, поэтому очищающая кровавая купель неизбежна.
– Даже так? – осторожно спросил Бугаев.
– Так. И сил противиться этому у нас нет. Ни у кого нет. Впрочем, нет и желания. Оглянитесь. Сильного и чистого желания – его нет.
– Что же остается?
– Нам – молитва. Вам – даже и не скажу точно. Молитесь, если можете.
В глазах монаха блеснул печальный свет.
– Вот как, – прошептал Бугаев. Лицо его потемнело.
– Покоя ищешь, сын мой? – спросил монах и неожиданно легко улыбнулся. – В душе смута? Понимаю. Но не надо копить в душе грозу. Смотрите в сторону света.
Бугаев улыбнулся навстречу и дернул плечами, слово сбросил груз.
– Вам знакомо такое имя – Кюри? – неожиданно повернул он разговор.
– Как вы сказали? Кюре?
– Нет, – на это раз он улыбнулся шире, – священники тут ни при чем. Именно Кюри. Это фамилия супругов, которые открыли лучи радия. Во Франции. Не слыхали? Пьер и Мария.
– Нет, сын мой, сие мне неведомо.
– Они почти волшебники. Лучи вырываются из глубин атома. А они ловят их фотопластинкой. Открывают новые элементы. Можете представить себе такое?
– Не могу. – Какая-то иная, раздумчивая улыбка тронула губы монаха. Она терялась в бороде и усах, а все же была заметна. – Да и не слишком хочу. Суета все это.
– А вот научный мир в восторге. Супругам присудили весьма почетную премию. Все радостно кричат об этом. А вот мне почему-то страшно. Я вижу… Сначала черные тени. А потом внезапно – такие бездны огня оттуда, такие всполохи… Все горит, все трещит, угли пламенеют – словно в адовой топке…
– Господь с тобою, – монах перекрестил его. – Сны такие? Или натворил чего? Да нет, не похоже. Сам ты – светлый. Вижу. Однако уже и нагрешить успел. Тоже вижу. Подумай. Возьми себя в руки. Страшиться не надо, сын мой. Господь решит как надо. Что нам суждено, то и будет. А ты молись… Именем Иисусовым поражай злые внушения демонов, ибо ни на Небе, ни на земле не найдешь более крепкого оружия.
– Ах, мне бы вашу веру, святой отец.
Почему музыка – это главное на свете? Да потому что она вся – волнение, движение и возврат. А Вселенная? Она тоже – волнение, движение и возврат. А человек? Да то же самое… Вот и Ницше это понимал… Дух музыки… трагедия… Что бы ни случилось с нами, мы вернемся. Струна дребезжит? Или барабан долдонит? Мы обязательно вернемся. Разве не из чудных древних текстов, не из таинственной, замкнутой на себя троицы – бытия, небытия и снова бытия – музыкальный мотив вечного возврата? Круговорот всего сущего… Это и нам знак! Чтобы ни стряслось, мы вернемся. Долдонит бебень барабана.
Он остановился с придушенным стоном, зажал ладонями уши.
У самых ворот он замедлил шаг и обернулся. Купола главного храма на фоне пламенеющего неба выглядели величественно. Но он смотрел выше, туда, где огонь сливался с навалившимся сверху темно-синим драконом, а губы его сами собой зашевелились в рваном ритме: Мир рвался в опытах Кюри… И атом рвался – бомба, бомба… На электронные струи… Ужель возможна гекатомба? Но верю: ныне очертили эмблемы вещей глубины, мифологические были, теологические сны… сплетаясь в вязи аллегорий: фантомный бес, атомный вес, горюче вспыхнувшие зори и символов дремучий лес… неясных образов законы, огромных космосов волна… Ужели позади весна? Ужель обрушились все склоны? Что ж, взрывы, полные игры, таят неведомые вихри… прокол… гигантские миры в атомных силах не утихли… А мысль, как динамит, летит – смелей, напористей и прытче… Что, опыт новый? Мир взлетит! – сказал, взрываясь, Фридрих Ницше… И мы готовы повторить про взлеты, взрывы и порывы, про тени наклоненной ивы… провалы темные души, томление в лесной тиши, где сетки символов извивы… Да, мы готовы повторить, но… утеряли эту нить.