Читать «Тяжелый путь к сердцу через желудок (антология)» онлайн - страница 7
Мария Метлицкая
На следующий день Нина уехала, не дождавшись окончания срока.
До сорока пяти желание устроить свою личную жизнь еще было. А вот потом… Пропало.
Так привыкла к одиночеству! Сама себе хозяйка, нет над ней начальников и руководителей.
«Значит, такая судьба, — думала Нина. — Бабий век мой прошел, не вышло. Бывает. Зато есть дочь. Пусть не рядом, но есть. Родной человек. Если что…»
Дочка рано выскочила замуж и укатила в Болгарию — ее муж был оттуда родом, в Москву приехал учиться. Присылала матери сочные фрукты немыслимой сладости и звала ее в гости. Нина съездила, помогла ей по дому, пообщалась с новой родней и — заспешила домой.
Одиночество, знаете ли! Оно расслабляет. И еще: одиночество — самая стойкая из привычек.
Зашла в свою квартиру и обмерла от счастья — родные стены, родной диван. Родные запахи.
А Инга горела в страстях. Вышла пару раз замуж —
Первый муж был опальным художником, писал странные и красивые картины, которые никто не покупал — до поры. В перестройку повалили иностранцы и начали скупать его работы скопом и оптом. Появились большие деньги, и пошла загульная жизнь — рестораны, гости, шампанское рекой.
Нина приходила к ним в мастерскую — народу тьма, местные бородачи, элегантные коллекционеры с Запада, в общем — богема.
Она помогала на кухне, бесконечно резала бутерброды, заваривала чай, варила литрами кофе и старалась поскорее уйти.
Однажды услышала, как Ингин художник назвал ее поломойкой.
И больше она туда не ходила.
Беда пришла неожиданно, не предупредив, — как всегда.
Ингин муж замерз ночью на улице. Был, конечно, сильно пьян. До дому оставалось всего ничего, но он поскользнулся, ударился головой и потерял сознание. Двор был темным, мимо никто не прошел. А может, и прошел. Время было такое — все чего-то боялись.
Утром его нашли мертвым.
Мастерскую у Инги отобрали — площадь эта была арендованная. Картины к тому времени оказались проданы, новых не было, и Инга осталась нищей и бездомной.
Идти к родителям не хотелось. Полгода она жила у Нины — отсыпалась, отъедалась, приходила в себя.
Сначала говорила, что вся ее прошлая жизнь — кошмарная, дикая суета и ледяная пустота, что человечество не выдумало еще ничего лучше, чем покой, уют и стабильность.
А потом заскучала.
Дальше — снова влюбилась и ушла от Нины, объявив, что тухнуть в болоте за кисейными занавесками больше не собирается, что Нинина квартира похожа на кладбище и что такую жизнь может проживать только заслуженная, закоренелая дура.
Нина сначала обиделась, а потом облегченно вздохнула — вернулась радость одиночества и размеренность жизни.
«Наверное, я и вправду странная», — думала Нина.
Впритык к пятидесяти подъехала такая тоска….
Хоть волком вой. И выла, случалось.
Прекрасно понимала, что кандидатов на ее руку и сердце нет, да и никогда особенно не было, долгими взглядами ее не провожают, годы летят так быстро, как ветер на пляже пролистывает забытый кем-то журнал. А впереди, увы, только старость с болезнями.
Подумала даже продать квартиру и переехать к дочке в маленький поселок под Варной. Там внучка, там тепло и солнечно. Дети рядом — самое главное.
