Читать «Тяжелый путь к сердцу через желудок (антология)» онлайн - страница 2

Нине очень хотелось и щей, и каши, но она растерялась и тоже в буфет не пошла.

Достала учебник по физике и стала его листать.

Инга отломила кусок шоколадки, протянула соседке и достала из портфеля журнал мод с яркими картинками.

После школы Нина пошла провожать новенькую.

Инга рассказывала, что новую квартиру она не полюбила — далеко от центра, от потолка пахнет побелкой, да и вообще — это что, потолки?

— Что — «потолки»? — не поняла Нина. — В каком это смысле?

— Низкие, — вздохнула Инга. — Вот в Ленинграде у нас были, — она взмахнула рукой, — метров пять, не меньше! И все с лепниной! Дом графини Незнамовой, слышала?

Нина не слышала ни про дом, ни про графиню, ни про потолки в пять метров, да еще и с лепниной.

Инга рассказывала, что отца перевели в столицу, никто этому не рад, потому, что «Москва — не Питер, понятно? Деревня!»

Нина кивнула, ничего не поняв. Но спорить ей не хотелось.

— Зайдем ко мне? — предложила Инга, и Нина с трепетом и радостью согласилась.

В полутемном коридоре пахло кофе и горьковатыми духами.

Из комнаты доносился чей-то приглушенный и низкий смех.

— Тома на телефоне, — бросила Инга и пошла в свою комнату.

Нина поспешила за ней.

В Ингиной комнате не было ни красного ковра на стене, ни кровати с панцирной сеткой и металлическими шариками, ни розового тюля на окне, ни грустной грузинской «отчеканенной» девушки, которая висела почти в каждом доме.

Низкий диван с подушками, синие плотные гардины, создающие уют и полумрак, торшер на деревянной ноге с голубым абажуром и картины на стене — малопонятные, как будто смазанные, совсем неяркие, но почему-то волнующие.

— Датошка, — кивнула на картины хозяйка. — Томин поклонник.

— Томин? — переспросила Нина.

Инга кивнула:

— Томин, мамулькин в смысле. Известный грузинский художник и давний ее обожатель.

От этих слов Нине стало жарко и душно: «мамулька» — это Тома? Поклонник Дато? И все это говорится так обыденно, словно замужней женщине иметь поклонника — совсем обычная история.

Инга поставила пластинку. Музыка Нине была не знакома, но так обворожительна, так прекрасна, что ей снова стало жарко и душно.

— Поль Мориа, — объяснила Инга. — Красиво, правда? Только немного грустно.

Дверь в комнату открылась, и на пороге возникла высокая худая женщина с ярко-рыжими, почти красными, явно крашеными волосами, в черном шелковом халате, перетянутым поясом на узкой девичей талии.

— Ингуша! — с укором сказала она. — У тебя гости, а тебе хоть бы хны!

Инга скривила гримасу и фыркнула.

— Девочки! На кухню! Маша постаралась — там столько вкусного!

Инга тяжело вздохнула и кивнула Нине:

— Пошли, делать нечего! Все равно не отстанут!

Кухня тоже отличалась от кухни в Нининой квартире, как земля отличается от неба, а лето от зимы.

Вместо белой пластиковой мебели, кухонного гарнитура, за которым полгода охотилась Нинина мама, на этой кухне стоял огромный темный буфет с резными утками и зайцами. Посредине кухни царствовали большой овальный стол со скатертью и массивные, тяжелые стулья с зеленой бархатной обивкой. Совсем не кухонные стулья.