Читать «Традиции свободы и собственности в России» онлайн - страница 6

Когда Пайпс на что-то ссылается, то из множества источников и взглядов, если они противоречат друг другу, он неизменно выбирает тот — пусть самый сомнительный, пусть ни с чем не сообразный, — который работает на придуманную им схему. Встретившись же с исследованием, опрокидывающим его построения, он способен выдвинуть, например, такой довод: «советским историкам сложно разобраться, чем владение отличается от собственности».

Подразумеваемый вывод книг Пайпса: Россия — это такое место, где всегда было плохо. И детская (не исключаю даже, что искренняя) вера: если в России и было что-то хорошее, то исключительно благодаря западным влияниям.

Пайпс много раз возвращается к теме об «извечной бедности России», о «бедности Московского государства и его ограниченной маневренности», прибегает к оборотам типа «для такой бедной страны, как Россия…». Характерная цитата: «Страна в основе своей настолько бедна, что это позволяет ей вести в лучшем случае весьма скудное существование. Бедность эта предоставляет населению весьма незначительную свободу действий».

Излагаю сухой остаток книги «Россия при старом режиме»: Россия — недемократическая в своей основе страна, поскольку никогда не знала полноценной собственности. Монарх-собственник не терпел других собственников — не потому, что был плохой, а в силу необходимости все новых территориальных захватов, которые (как и удержание ранее захваченных территорий) требовали сосредоточения ресурсов бедной страны под единым началом и максимального их напряжения. Ресурсов все равно не хватало, так что для их пополнения требовались новые захваты. Вотчинное государство не может вести себя иначе8.

То есть, одно недоказанное предположение кладется в основу другого недоказанного предположения, а оно — в основу третьего. Самое первое из предположений опирается на догадку, которая базируется на гипотезе, с помощью одного трюка создается алиби другому9.

Ленивые умы не задумываются о шаткости сооружения. С какой стати? Почтенный иностранный ученый, самые разнообразные ссылки — на Гоббса, Вебера, Писарева, Маркса (а как же!), Котошихина, Леви-Брюля, Струве, Милюкова — чего еще требовать? И беспочвенные пайпсовы утверждения охотно клонируются российскими публицистами второго и следующих рядов. Среди них почти нет авторов с выстраданным мнением — таких в любой стране немного. Эти ряды в основном пересказывают друг друга. У нас эта публика легко диагностируется как по кратким штампам (что делать и кто виноват, дураки и дороги, история не имеет какого-то там наклонения и т.д.), так и по штампам чуть более развернутым, но все равно выдающим неумение соотнести расхожие басни с живой жизнью. Например: «Либерализм в России провалился. Либерально-демократическое устройство общества отвергается нашим (или «этим») народом». Или: «России присущи иные принципы жизни: коллективизм, общинность и соборность...». Затвердивший подобное, можно побиться об заклад, сроду не видел «общинности» (по крайней мере, в России), замучается объяснять, что такое «соборность». У авторов такого рода отсутствует интеллектуальное мужество чуть-чуть сфокусировать зрение и разглядеть, что основной принцип либерализма, состоящий в том, что ни один человек не может быть выше другого по своим правам10, как раз и есть наше народное понимание справедливого устройства жизни. А уж как наш соотечественник не любит, чтобы государство лезло в его дела! В этом смысле он прямо-таки идеальный либерал.