Читать «Травля русских историков» онлайн - страница 14

Твердая, устойчивая власть, государственный порядок — вот что привлекало С. Ф. Платонова в большевизме. «Общий ход жизни, — отмечал он, — поддерживал мое «примиренчество», вопросы питания и вообще снабжения теряли свою остроту, террористические выпады власти прекратились, и мне казалось, что гражданский строй получил устойчивые и мирные формы… Являлась надежда на то, что страна постепенно изживает переходный период смуты». Практическая же работа С. Ф. Платонова с новой властью еще более убедила его в том, что «новый порядок есть действительно порядок. В нем многое может не нравиться, но его нельзя не признавать, поскольку он охватывает те стороны жизни, которые имеют значение не классовое или партийное, а общенародное, поскольку для него надо работать не за страх, а за совесть».

2 апреля 1918 г. в Петрограде был образован Центральный комитет по управлению архивами, преобразованный 1 июня 1918 г. в Главное управление архивным делом (ГУАД) во главе с представителем Наркомпроса РСФСР Д. Б. Рязановым. Правой рукой Д. Б. Рязанова — его заместителем — стал С. Ф. Платонов, возглавивший организованное 1 июня 1918 г. Петроградское отделение Главархива.

В этом же году С. Ф. Платонов становится директором Археологического института (1918–1923), а 31 декабря 1918 г., после смерти графа С. Д. Шереметева, коллеги избирают С. Ф. Платонова председателем Археографической комиссии.

Из других обязанностей общественного порядка, которые взвалил на себя в эти годы С. Ф. Платонов, можно отметить его председательство в созданной в 1919 году по инициативе Г. Я. Красного и И. А. Блинова Комиссии при наркомпросе РСФСР по изучению и изданию документов судебных процессов XIX века в России по обвинению еврейских сектантов в ритуальных убийствах. С самого начала еврейская часть комиссии (С. М. Дубнов, Л. Я. Штернберг, Г. Б. Слиозберг, вскоре его сменил С. Г. Лозинский) стала рассматривать предполагаемую публикацию как свое, чисто еврейское дело, с прицелом создать в дальнейшем на ее основе крупный еврейский исследовательский центр. Отсюда ряд недоразумений и несогласий между русской (С. Ф. Платонов, И. А. Блинов, В. Г. Дружинин, Л. П. Карсавин) и еврейской частью Комиссии. В разгоревшейся в связи с этим дискуссии между ними С. Ф. Платонов настаивал на том, чтобы передавать публикуемые документы буква в букву, ибо нельзя, отмечал он, забывать, что «следует соблюдать полную объективность в вопросах племенных. Публикуемые документы могут вызвать остроту племенных разногласий. Надо считаться с тем, что будущие читатели — будет ли это, например, Замысловский или изувер-еврей — все равно могут сказать, что комиссия произвольно исправляет текст».

Однако поддержки у еврейской части комиссии точка зрения С. Ф. Платонова не нашла. «Прения интересные, — отмечал в своем дневнике за 17 апреля 1920 года С. М. Дубнов. — Русские члены несомненно верят отчасти в ритуальную легенду, но тщательно скрывают это. Однако и профессор Платонов проговорился о возможности существования тайной секты, совсем в духе Костомарова (Николай Иванович, выдающийся историк. — Б.В.). После долгих трудов удалось выработать модус совместной редакции. Был принят выдвинутый мною принцип: историческая наука не признает ритуальной лжи, а так как наше издание научное, мы должны исходить из этой предпосылки. Скрепя сердце, Блинов и Платонов пошли на уступку».