Читать «Тополь цветет: Повести и рассказы» онлайн - страница 141

Она стояла на плоском камне и крутила булыжники, словно гантели, и чем-то напоминала Девочку на шаре Пикассо — пластичной ли угловатостью, гибким ли торсом, с едва заметной под тонким черным свитером грудью. Она демонстрировала Радию Ивановичу свою спортивность и, может быть, эту самую угловатую пластичность, — Лида с усмешкой покосилась на Радия Ивановича, он тотчас посмотрел на нее, и ей пришлось согласиться, что Иришка и спортивна, и прелестна в своей угловатости.

— А, бес с ним, — сказал он, смотря на Иришку блестящими, суженными в улыбке зелеными глазами, — он все равно найдет подо что копать, это же копатель по натуре — grave-digger.

Иришка засмеялась и сказала по-английски:

— Давайте делать огонь! — и поглядела на него со значением.

Он быстро ответил, тоже по-английски, Лида поймала лишь слово «огонь» и взмолилась:

— Это что же происходит, вы так и будете объясняться, а я подле вас буду улыбаться как глухонемая, дурочка-дурочкой?

— Ладно уж, — смилостивилась Иришка, — Азаров говорит, что он в принципе не против огня, — и опять слово «огня» прозвучало двусмысленно. — Как ты думаешь, что значит «в принципе»?

— Да я просто всегда за огонь! — возмутился Азаров.

— Так вот, Азаров, впредь изъясняйтесь проще.

— Так ведь здесь все ясновидящие, — он посмотрел на Лиду, смеясь глазами и втягивая ее в их радостную игру и как бы извиняясь за нежность к Иришке и приглашая не сердиться.

И она простила ему все, и состояние легкости и радости за них двоих охватило ее.

Иришка побежала за сопку собирать дрова, он пошагал за нею, перемахивая через пни, а Лида перетащила Иришкины и свои монатки в палатку — понабрали они порядочно.

Пока стелила, Иришка с Азаровым вернулись, вместе мыли в море грибы, вместе колдовали над огнем. Иришка то и дело вскрикивала, носилась вкруг задымившего костра, острила и, как казалось Лиде, чуточку выламывалась — Лида не представляла, что она может быть такой, и этот наигрыш был ей неприятен.

В ней даже понеслись вприскочку жалостливые мыслишки насчет Олежки, но она тут же одернула себя: «Э, милочка, не фарисействуй, нашла кого пожалеть. Откуда они жалостинки-то? А ну, покопайся в себе. Фу, какая ты…»

Когда охотники собрались у костра, Иришка все веселилась, поднимала кружку, в которую и ей плеснули водки, и, раскрасневшись, обращалась к Хохрякову:

— Фер лямур!

Он качал круглой, как шар, головой:

— Здесь, Ирина Батьковна, не кабачок, здесь чистое небо, чистый воздух, и все должно быть высоко и чисто, — и кидал исподлобья раздраженный взгляд опять на Лиду.

— Так я за чистую, Марк Игнатьевич, за высокую! — и она перегибалась, глядя на Азарова, стоявшего сзади, смеялась нежно, и в глазах ее, так сильно сдвинутых к краям лица, поблескивали два костерка. — Марк Игнатьевич, хотите анекдот: англичанин, француз и немец явились в игорный дом…

— Пожалуйста без намеков, терпеть не могу, когда немцев представляют тупыми.

— Ну что вы, Марк Игнатьевич, какие намеки, — искренне огорчилась Иришка.