Читать «Том 25. Из сборников:«Натурализм в театре», «Наши драматурги», «Романисты-натуралисты», «Литературные документы»» онлайн - страница 485

39

Имеется в виду Жюдит Готье (1850–1917), дочь Теофиля Готье. (прим. коммент.).

40

Причина ее никому не ведома. Тьма прошлого защищает от людской памяти происхождение распрей в Ниневии и Эгинских войн и показывает лишь гибель бойцов, которые умирают, с горечью обменявшись оскорбительными насмешками.

41

Тифен находится в своей башне, защищенной рвом; он стоит, скрестив руки, на высокой стене; он уже давно никого не убивал; он зевает.

42

Он внушает страх. Он князь? Или он родился под соломенной крышей? Это неизвестно. Бандит, который, быть может, только призрак, — вот кто такой Тифен.

43

Десяти лет достаточно, чтобы ребенок вырос, за десять лет Орфей, конечно, мог бы позабыть Евридику, Адмет — свою супругу, а Тисба — своего возлюбленного, но рыцарь не забыл бы своей присяги.

44

Фанфары. Это Ангюс. Розово-белый конь несет на себе златокудрого, румяного юношу, трубящего в рог; он выглядит совсем как женщина, и чувствуется, что он еще невинный… Он смотрит, он прислушивается, он излучает свет, он ничего не знает; и кажется, будто ласково занимается заря.

45

Тифен один, никакого эскорта, никакого войска; он держит свое копье; на нем кольчуга, у него топор, как у Ореста, и кинжал, как у Гаиффера.

46

Тифен молча остановился, предоставив ему действовать; так, готовый обрушиться, медлит обвал; так наковальня кажется безразличной к молоту; он стоял здесь, сжав кулак, как тиски, взглядом похожий на демона и молчанием — на сфинкса.

47

Мудро ли поступил его дед, подвергнув его такому риску? Никто этого не знает; судьба исполнена тайны; но существует страх, и несчастный сирота может лишь бежать от своей участи.

48

Так во сне наша душа, полная страха, порою обращается в бегство и чувствует позади себя дыхание какой-то черной лошади тьмы и ночи… Так вихрь преследует опавший лист… Так бежал бы апрель, преследуемый зимой.

49

Тогда бронзовый орел на его каске, который спокойно, неподвижно и мрачно наблюдал за ним, воскликнул: «Небеса, усеянные звездами, горы, одетые девственной белизной царственных снегов, о реки, о леса, кедры, ели, клены! Я беру вас в свидетели, что этот человек — злодей». И, сказав это, он, как человек, киркою обрабатывающий поле, как пастух, своим топором рубящий дуб, принялся клевать Тифена. Он выклевал ему глаза; он раскрошил ему зубы; он исцарапал ему череп своими пылающими когтями. Прикрыв мертвого доспехами, из-под которых кровь текла, как из решета, он бросил его на землю и, страшный, улетел.

50

Родив его на свет, мать умерла. Мрачная забава судьбы. Зачем это? Зачем убивать мать, оставляя ребенка в живых? Зачем — о, горе! — заменять ее мачехой?

51

И вот добрый старик взял к себе это несчастное существо. Он был ему дедом. Порою то, чего уже нет, защищает то, что еще будет. Дед принял в и объятия ребенка и стал матерью. Вещь странная и естественная.