Читать «Только никому не говори» онлайн - страница 29

- Повторяю: удивляет не пропажа, а то значение, что вы ей придаёте. Билеты никому не были нужны — только Пете, так?

- Так.

- Значит, перед нами дилемма: или билеты потерялись — или их забрал Петя. Но ваши показания исключают и то и другое. И билеты не терялись, и Маруся с Петей не виделись. Ведь так? Ведь вы в среду не разлучались с сестрой?

- Нет.

- В таком случае исчезновение билетов необъяснимо. Какое-то время мы молча и недоверчиво глядели друг на друга.

- Анна Павловна, когда Дмитрий Алексеевич собирается к нам в больницу? Он мне нужен.

- Откуда я могу знать?

- Насколько я понял, это ваш самый близкий друг.

- Самый близкий папин друг. А мне никто не нужен, — сказала Анюта и ушла.

Едва дверь за ней захлопнулась, как мои помощники, прикованные к своим койкам, уставились на меня в нетерпеливом ожидании.

- Так вот, друзья, следствие вошло в стадию, которая требует соблюдения полной тайны. Никому ни слова, даже самому дорогому родственничку, самому верному дружку — или наши пути расходятся.

- О чем разговор! — заверил Игорёк, а Василий Васильевич посмотрел на меня укоризненно и прямо приступил к делу:

- Ну, Ваня, виделся с математиком?

- Он расстался с женой, потому что она любовница Дмитрия Алексеевича, — я вкратце пересказал наш разговор с Борисом. — Тут особенно интересны два обстоятельства. Во- первых, реакция Павла Матвеевича. Или у него действительно начинался бред, или его слова имеют какой-то глубокий непонятный смысл. Полевые лилии. Он до сих пор об этом говорит.

- Иван Арсеньевич, они ж на базаре их купили на могилу. Ну, художник рассказывал?

- Если Павел Матвеевич вспомнил вдруг те лилии, значит, он уже тогда помешался. «Только никому не говори» — почему? Почему о них нельзя говорить?

- Нет, ребята, — сказал Василий Васильевич задумчиво, — тут что-то другое, тут какой-то странный бред, главное — устойчивый, на годы. И ведь не садовые лилии он вспоминает, а полевые. У нас такие вроде и не водятся. В Библии про лилии полевые говорится. Вроде того, что вот они не трудятся, не прядут, а никакие царские одежды с ними по красоте не сравнятся. То есть смысл тот…

- А, я читал! Макулатурная книжка! — воскликнул Игорёк. — Француз один написал про лилии… ну, старые времена. Здорово закручено.

Вероятно, ты имеешь в виду роман Дрюона «Негоже лилиям прясть», — вмешался я. — Там лилии — символ французской короны, старинный королевский герб. Думаю, ни Евангелие, ни Дрюон нам не помогут.

Мы посмотрели на Павла Матвеевича, он спал. Неужели проклятое известие о дочери и друге и было тем последним ударом, что добил его? В полутёмной прихожей (именно полутёмной — так виделось мне: тусклая лампочка, завешанное простыней зеркало, духота и безысходность) стоят двое…

- А второе обстоятельство, Ваня? Ты говоришь, два обстоятельства особенно интересны…

- Да сам Борис. Точнее, одна его фраза о художнике и жене: «эта любовь им бы недёшево обошлась». Какую роль он сыграл в тех событиях, мне неясно.

— Все они хороши, — сурово отозвался Василий Васильевич. — И художник с учительницей, и мальчишка с этими билетами, и зятёк. Добили нашего старика.