Читать «Тень Хиросимы» онлайн - страница 4

– Давай, Роберт! Передай им привет от своей мамочки.

– Ха-ха-ха!

– Они его мамочки как огня боятся!

– Ха-ха-ха!

– А ведь там осталась надпись, сделанная командой «Indianapolis», – тихо произнёс Клод Изерли и как-то странно пожал плечами, как будто стал замерзать под августовским солнцем.

Тиббетс отвлекся от возбуждённых лиц собравшихся вокруг бомбы и косо посмотрел на майора.

Всегда он так, – неприязненно подумал полковник. – Всем весело, а он стоит отрешённо, будто чужой, и смотрит на все «басетовыми» (полковник терпеть не мог эту породу собак – «тупые и никчёмные») глазами. Философ, чёрт его подери! «Там – надпись команды „Indianapolis“», – мысленно передразнил он майора. – Философ.

Полковник сплюнул на землю и выбросил окурок. Взглянул на Изерли и твёрдо произнёс:

– Ничего, майор, мы отомстим. Вы только погоду нам дайте. – Тиббетс ухмыльнулся. – У вас это прекрасно получается.

Полковник был справедлив и уважал высокий профессионализм командира метеоразведки, отбрасывая плаксивые сантименты во имя выполнения поставленных боевых задач.

Изерли посмотрел на командира и покачал головой: погоду, говорите? – сейчас сотворим! Его тонкие губы попытались растянуться в подобие ответной улыбки. А на душе скребли кошки. Да скребли так противно, что хотелось крикнуть им «брысь», но это были свои кошки. Интересно, какая страшная сила свела нас вместе и забросила сюда? На эти парящие пески. – Майор, поглядел поверх самолётов на хилую пальмовую рощицу, шелестящую в углу поля. – Таких разных.

Потянулись дни ожидания.

Метеоразведчики майора Изерли каждый день поднимались в воздух. Экипаж В-29 за номером восемьдесят два изнывал от ожидания.

И вот наступил момент, которого ждали все. И экипажи, и техники, и гражданские, сопровождавшие бомбу.

Наступило шестое августа.

На выпуклом фюзеляже самолёта, поблёскивающим в рассеянных солнечных лучах, возле пилотской кабины красовалась чёткая надпись «Anola Gay». Пол Тиббетс подошел к своему любимцу и ласково похлопал его по гладкому металлу, будто любимого скакуна.

Заслушав доклад старшего техника, командир коротко поблагодарил его и повернулся к экипажу грозной машины. Последние напутствия. Рукопожатия. И вот те, кому сейчас предстояло взмыть в воздух и скрыться в лазурной дымке, стали подниматься по лесенке наверх, исчезая в чёрном чреве бомбардировщика. Лесенку откатили в сторону, тяжёлый люк, чавкнув механизмами, скрыл последнего члена экипажа.

Всё как всегда, и в то же время чувствовалась неповторимость момента. Он был один из множества других, но именно в нём словно сконцентрировались стремления тысяч и тысяч судеб. Они сошлись в одном мгновении, вспыхнув с необыкновенной силой и мощью, способной расплавить любой металл, любую броню. Этакий кумулятивный сгусток воли и жажды мщения, воплощённый сейчас в отполированном самолёте, или вернее в том, что скрывал полумрак его бомбоотсека.

Десятки учёных и лаборантов, тысячи рабочих и фермеров, политики и священники просыпались утром и ложились вечером, посвящая себя одному. Чтобы именно в этот миг четыре мощных двигателя вздрогнули и бешено закрутили четыре винта, превращая их в мутные круги. А те в свою очередь оттолкнулись от застывшего воздуха и увлекли за собой махину – гордость и бессонные ночи многочисленных участников этого события.