Читать «Тем более что жизнь короткая такая...» онлайн - страница 56

Но с Зайцевым мы ладили прекрасно. Я, уже не первый год ходивший в «Магистраль», приводил на семинар интересных поэтов, за что Владислав Алексеевич был мне благодарен. Да и к моим печатным работам он относился очень хорошо: неизменно принимал журнальную статью как курсовую и тоже неизменно ставил «пятёрки».

Печататься я начал ещё на первом курсе. И потихоньку обретал репутацию литературного критика. Какая это была репутация – другой вопрос! Но моё имя постепенно закреплялось в литературном мире. И никем, кроме критика, я после университета становиться не желал.

Но получилось не совсем так, как я предполагал. Сын ходил в ясли. Маринин отец выдавал ей на жизнь 70 рублей в месяц. Столько же мы получали с женой совокупную стипендию. Талоны на питание в университете были недорогими, под стать скудному обеду: гороховому супу или щам с микроскопическим кусочком мяса, каше, или картофельному пюре, или (но это уже под праздник) макаронам с сыром, кисловатому компоту из сухофруктов. Хлеба, правда, можно было есть вволю: он был бесплатным. Те, кому не хватало денег на талоны (обычно из провинции: с них высчитывали из стипендии за общежитие), просто густо мазали куски бесплатного хлеба бесплатной горчицей, запивая бесплатным кипятком.

Я печатался и как молодой критик получал 225 рублей за лист. Больших статей я не писал. Но листовые были. Гонорары уходили в основном на раздачу долгов, которые поневоле приходилось делать. Я где-то писал, что особенно охотно давал нам в долг Игорь Волгин, учившийся на одном курсе с нами, но на историческом факультете.

Волгин тоже был печатающимися автором. Он писал стихи. Встречались часто. Порой не вдвоём, а втроём. Третьим был Алёша Заурих, рано умерший стихотворец. Кажется, он и привёл нас в квартиру поэта Виктора Урина рядом с метро «Аэропорт». Урин только что закончил свой вояж по стране на «победе» с привязанным к машине орлом. Об этом писали газеты. По случаю окончания вояжа Урин ежедневно принимал и угощал небольшие группы литераторов, которых потом просил расписаться на двери в комнате. Мы с Волгиным расписались. Но я вспоминаю сейчас эту встречу, потому что был на ней Михаил Аркадьевич Светлов, с которым я тогда и познакомился.

В квартире Урина говорил в основном хозяин. Светлов помалкивал. И пил не так уж много. Словом, тех своих качеств, о которых я был наслышан, – красноречия и пьянства – Михаил Аркадьевич не проявлял. Одобрил стихи, которые читали за столом хозяин и его гости, свои читать отказался. И грустно улыбался, как мне показалось, чему-то своему, что не имело отношения к тому, что происходило в квартире Виктора Урина.

Позже я несколько раз сидел с Михаилом Аркадьевичем в кафе ЦДЛ на высокой барной табуретке. «Орлами сидим, – комментировал Светлов, – а клюём, как голуби». Он имел в виду, что перед ним стояла небольшая рюмка водки, которую он выпивал не как я – в один дых, а маленькими глотками. Потом-то я понял, что был он уже на излёте. Пить много не мог. Пьянел от небольшой порции да так, что приходилось доставлять его домой на такси. Самостоятельно он до дому бы не добрался.