Читать «Там, за облаками...» онлайн - страница 25

Гордеев видел, как дымно-желтым огнем выплеснуло из фюзеляжа третьей машины, крайней правой в строю, дальней от холмов, первой со стороны открытой степи. Видел, как мгновение спустя машина упала, смешав в месте падения огонь и тучи взметенной пыли. Но люди там еще могли быть живы, и он мгновенно представил себе, что чувствовали летчики, ставшие беспомощными на земле. Первым отчаянным желанием было вернуться за ними, попробовать поднять на борт тех, кто, уцелев при падении, обречен был на смерть теперь, но старший группы хрипло повторил исключавший всякие колебания приказ.

Он не смог забыть то страшное место, как долго еще после войны многое не мог позабыть.

Здесь, на шоссе, небо над которым всегда чем-то напоминало ему небо того давнего утра, он всегда либо сбавлял ход машины до шага, либо останавливался совсем. И в эту минуту на всем белом свете оставались только он да те, кого он вспоминал. Он как бы молча склонялся перед ними здесь, на пустынном для него в эти минуты шоссе, прямом, как взлетная полоса. За то, что они были. Пусть они, может, о меньшем, чем нынешние, мечтали, но они всегда примеряли собственные желания к потребностям времени. Без них не состоялось бы нынешнее сегодня.

Когда случались в этот момент в машине Гордеева попутчики, им просто казалось, что Дед малость устал за рулем и вот останавливается, чтобы встряхнуться. Даже домашние его думали так. Он никого не разубеждал.

…На круглой площади перед зданием аэропорта он принял вправо, мельком взглянул на часы. У него было семь всегдашних минут для того, чтобы успеть в точно назначенный срок переступить порог кабинета стартового врача.

2

«…Ты помнишь, после школы меня не донимал вопрос: кем быть, где учиться? Я уже все решила. Буду, как наша Людмила Прокофьевна. Буду приходить по утрам в мой класс и научу моих ребят любить литературу также, как мы у нее любили.

Я поступила на филологический (Людмила Прокофьевна тоже его заканчивала) и свой первый «взрослый» костюм сшила точно такой же, как у нее. Я ловила себя на том, что невольно подражаю ей даже в манере говорить, чуть растягивая слова. Я хотела быть похожей только на нее — во всем.

Что я тогда переживала? Какое-то огромное, оглушительное счастье. Все было счастьем. Брать сколько хочешь книг в университетской библиотеке, спорить на диспутах по субботам, бегать на «студенческую» по традиции галерку в театр. Счастьем было ездить на лекции через весь город, со множеством пересадок, даже в самые пропащие осенние дни: все равно ведь и они приближали  м о й  день! Дома, одна, я часто пробовала себе представить, каким он будет. И даже знала, какие цветы принесу с собой на первый урок; дикие саранки, ее цветы.