Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 23

Суханов неодобрительно покачал головой, боцман отошел в глубь балкона.

И сразу же на площади воцарилась тишина.

— Вот и дождались светлого дня, — летели в толпу чеканные фразы. — Жизнь берет свое! Воля народа сильнее пулемета. Но было бы наивно думать, что контрреволюция сложила оружие. Она уступила силе, но волк остается волком. Чтобы удержать власть, нам надо иметь свои вооруженные силы. К оружию, товарищи!.. Создадим свою рабоче-крестьянскую Красную гвардию!..

Радостный, взбудораженный неожиданным освобождением, прислонившись спиной к каштану, в толпе стоял Тихон Ожогин. Мир перед ним словно преобразился. Даже мрачное здание тюрьмы выглядело празднично. Три месяца просидел он в застенке.

Когда Суханов кончил свою речь, кто-то запел «Интернационал». Гимн подхватили сотни голосов.

Матросы Тихоокеанской эскадры вынесли из тюремной канцелярии столы. Началась запись в Красную гвардию. Бывшие политические заключенные, солдаты и матросы, осужденные за дезертирство из армии Керенского, получали винтовки, строились повзводно и под командой только что назначенных командиров уходили в казармы.

Толпа редела. На площади становилось все тише, а Тихон стоял, прислонившись к дереву. Холодным блеском светились его глаза. Сорок два дня просидел он в камере для осужденных к смертной казни. Каждую ночь уходили в последний путь его новые друзья. Многих проводил Тихон за эти сорок два дня, пока дождался замены смертного приговора пожизненным заключением.

Коренной подошел к унтеру с георгиевским крестом, тронул его за плечо.

— А ты, браток, что же от своих отстаешь?

— Хватит, навоевался, сыт по горло, — сдержанно ответил Тихон.

— Кто же советскую власть защищать станет?

Тихон усмехнулся.

— А ее никто пока не обижает.

— Плохо тебя, видать, в тюрьме учили.

Тихон обозлился, задрал гимнастерку. Кровоточила иссеченная нагайкой спина.

— За что же? — проникаясь невольным уважением к унтеру, дружелюбно спросил Коренной.

— Надзирателя по зубам съездил, казачишки и озверели…

Тихон закинул мешок за плечи и, жмурясь от бьющего в глаза солнца, пошатываясь, тихо побрел по площади, думая о том, как бы поскорее привести себя в порядок. Одежда совсем обветшала, в прорехи виднелось давно не мытое, лоснившееся от грязи тело. Сапоги износились, истлели от сырости. Как в таком виде в родную станицу вернуться? Он поднялся на вершину Тигровой горы. У ее подошвы плескалось неоглядное море. По склонам сопок лепились дома. Доносился гогот гусей, мычание коров.

В небе неотчетливо послышался крик. Тихон поднял голову. По голубеющему поднебесью с таежных гнездовий, за океан, стремительно неслась стая лебедей.

— Радуются, домой летят, — сам с собой заговорил Тихон. — Вот она, жизнь!..

Лебеди давно скрылись из виду, а он все смотрел и смотрел вдаль.

Потом опустился на камень, стянул сапоги. Развесил на кусте портянки. Подпер рукой по-арестантски бритую голову, задумался.