Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 127

…В район предстоящих боев двигались вооруженные крестьяне Спасской, Тихоокеанской, Яковлевской, Вяземской, Раздолинской и других волостей. Казаки станицы Гленовской сформировали эскадрон. Шли отряды рабочих поселков Кухолевского и Чупровского. Спешили дружины с приисков Зеи и Алексеевска. Из Благовещенска вышел эшелон Красной гвардии. Получил подкрепление из Имана полк казаков, созданный делегатами 4-го съезда Уссурийского советского казачества.

Хабаровские рабочие прислали фронту шесть бронепоездов. Прифронтовой мобилизационный отдел, созданный по решению Дальбюро ЦК РКП(б), подбрасывал все новые резервы.

ГЛАВА 7

Командующий войсками фронта Шадрин знакомил секретаря Дальбюро Кострова с воинскими частями. Они торопились, чтобы до наступления темноты объехать все полки. Сопровождал их взвод красногвардейцев во главе с командиром бригады Тихоном Ожогиным.

Тихон был радостно возбужден: он прослышал, что на фронт прибыла дружина из родного Раздолья, и теперь ждал встречи с отцом, с земляками.

Ветер нагнал тучи, заморосил мелкий частый дождь. Всадники пришпорили коней.

Раздолинская дружина занимала оборону вдоль берега ручья, поросшего молоденькими ивами.

Сафрон Ожогин, опираясь на рогатину, поднялся из окопа навстречу командирам, скупым движением обнял Кострова, поцеловал сына, пожал руки Шадрину и Дубровину. Коротко доложил о своей дружине.

Тихон взглянул на глубокие скорбные складки, сбегающие к губам старика, и сердце его сжалось от какого-то смутного предчувствия. Он хотел спросить о матери, но отец отвел глаза и, словно избегая неминуемого вопроса, заговорил:

— Нас в семье, кроме Тихона, десять мужиков — все здесь. Сломим вражину, поставим на колени. Чую, Митрич, от кровищи покраснеют реки, земля почернеет…

— Не страшно? — спросил Дубровин, с интересом разглядывая величавое лицо старика. Он видел его впервые.

Сафрон Абакумович, резко выпрямившись, отозвался:

— Как не страшно, военком? Страшно! За всю жизнь человека не приходилось убивать. А япон али американец тож человек. Люди не звери, на них охотиться не положено…

Сафрон Абакумович оборвал свою речь на полуслове, погладил держало рогатины.

— Сто четыре медведя вот этим ножом запорол, а чтоб человека…

И, снова не договорив, широко перекрестился. Поднялся брат Тихона — Никита, тронул отцовское плечо, просительно сказал:

— Шел бы, батя, домой.

Сафрон Абакумович стукнул рогатиной о землю.

— Не говори, сынок, об этом, не трави душу.

Появился дед Михей. За ним шли несколько женщин в белых косынках с красным крестом.

— Вот, сударь, моя армия! — объявил старик, увидев Кострова. — Ратных людей врачевать станем. Лазарет в Ключевой устроили.

Сафрон Ожогин оторвался от своих дум, подозвал бывшего лекаря «Орла». Он давно знал Михея.

— Трех попов обошел, никто благословения не дает. Тебе-то приходилось грех на душу брать?

— А как же! В Порт-Артуре много мяса ворону оставил. Так-то, господари крестьяне, а совесть чиста, сплю, как малое дите.

На лице деда Михея мелькнула детская, открытая улыбка.