Читать «Т.2. Летучие мыши. Вальпургиева ночь. Белый доминиканец» онлайн - страница 312

чтобы убедиться в бескорыстии и твердости его веры. Паупер (от лат. pauper) — бедняк, нищий.

С. 33. ...чела, отмеченного загадочным созвездием семи бородавок... — Иронический намек на созвездие Большой Медведицы, которое в индийской мифологии именуется созвездием Семи Мудрецов (Сапта-реши): по-русски говоря, у доктора Пауперзума «семь пядей во лбу».

С. 34. Зенон Саваниевски — еще одно «говорящее» имя. Зенон (ок. 490 — 430) — древнегреческий философ родом из Элей (Южная Италия), доказывавший, в частности, невозможность движения. Саваниевски — эта фамилия, звучащая на польский манер, происходит от французского «Savant» — ученый. Таким образом, шахматный поединок персонажей можно уподобить фантасмагорической встрече святого праведника с расчетливым пронырой, или, говоря языком Льва Шестова, диспуту между «Афинами» и «Иерусалимом».

С. 36. Хуитцитопохтли (точнее — Уицилопочтли) — верховное божество в мифологии ацтеков.

С. 37. Шерф — мелкая монета в полпфеннига.

С. 43. ...мой друг д'Аннущио не откажется написать диалоги... — Д'Аннунцио Габриеле (1863 — 1938) — итальянский писатель, аристократический нонконформист, эстет и «человек действия», певец «хищного сладострастия», стремившийся к «взрыву сверхчеловеческой поэзии». Балаганная постановка по сценарию этого напыщенного пиита и впрямь имела бы «грандиозный успех»!

С. 44. ...надежда - драматург страшный! — Эта внутренняя реплика доктора Пауперзума, как и сходные выражения из других рассказов: «я растоптал гадюк надежды», «я понял скрытые корни наших надежд, и мне открылась смертоносная взаимосвязь этих фантомов» — одно из свидетельств повышенного интереса Майринка к буддийским доктринам в пору написания «Летучих мышей» (1916).

Свидетельство И. Г. Оберайта о хронофагах

Очередной вариант «Сошествия во ад» собственного подсознания, поданный, однако, не в гротескно-реалистических тонах, как это было в «Волшебном роге», а в манере «магического реализма», предвосхищающей приемы поздних романов, особенно «Ангела Западного окна». Аналогичные мотивы, составляющие одну из стержневых, архетипических тем множества фольклорных памятников и литературных произведений, можно считать попыткой вербального описания первого этапа инициати-ческой мистерии — символической «смерти» посвящаемого и его блужданий по «нижним» мирам. Приведем хотя бы две-три параллели: странствие Гильгамеша сквозь подземелье на краю света («Эпос о Гильгамеше», таблица IX), посещение Энеем «царства бесплотных теней» («Энеида», книга шестая), попытка Фауста проникнуть в царство таинственных богинь-Матерей, живущих в пустоте, вне пространства и времени и занятых созданием прообразов всего сущего («Фауст», часть II; действие I, сцена 5, «Мрачная галерея»), и, наконец, спуск в центр земли, в сады из драгоценных каменьев, зодчего Адонирама, героя инициатической повести Жераpa