Читать «Схватка с дьяволом» онлайн - страница 133

А затем среди дикарей появилась новая мутация, благоприятная мутация.

Травоядные не могут сразу стать хищниками, даже когда обрабатывают мясо, делая его съедобным, но они могут подавить инстинкт, который заставляет их собираться в слишком большие для проживания в опустошенной стране группы, и приобрести инстинкт, позволяющий охотиться для пополнения своего рациона, с фанатизмом защищать свою территорию, кочевать, если этот район становится непригодным для житья, захватывать другие районы земли, совершенствовать оружие, создавать мифы, религию или необходимую символику, чтобы стать убивающими травоядными. И они могут пойти по этому пути дальше, чем хищники, чьи предки с клыками и когтями выработали предел агрессивности во избежание опасного сокращения собственного вида. Они смогли пойти дальше, чем всеядные, которые, хотя и с меньшими посылками на сдерживание своей воинственности, стали носить оружие с первых зачатков разумности и прекратили, таким образом, самоубийственные тенденции в своей среде.

Разумеется, это очень схематичное изложение, здесь есть множество исключений. Но, возможно, идея станет восприниматься четче, если мы сравним мирного льва с диким медведем, который может искать и может не искать битвы, а его, в свою очередь, — с носорогом или африканским буйволом.

У предков даханцев не было шансов.

Они могли храбро сражаться, но не стремились полностью уничтожить противника.

Даже победив, они редко думали о преследовании, в свою очередь, будучи побежденными, они разбегались.

Их цивилизация уже погибла, люди были деморализованы, политико-экономическая структура уменьшилась до своего рода феодализма. Если какая-нибудь группа и убежала в космос, она никогда не вернется мстить.

Завоевание не было результатом общего порядка. Скорее, шенны захватывали Дахану в течение нескольких столетий благодаря своей большей приспособленности. При скудной экономике, где индивидууму, чтобы прокормиться требовались гектары, агрессивность оправдала себя.

Охота и сражения были их основными занятиями. Женщины, которые должны были оберегать молодых, не могли участвовать в этом, соответственно они потеряли определенную часть сообразительности и инициативы.

Со временем новая раса заполнила всю планету. Условия жизни стали улучшаться по мере ослабления радиации, появились новые жизненные формы, числено увеличились выжившие виды. Снова стала возрождаться машинная культура. Из остатков, из книг и традиций, от немногих последних рабов первой расы шенны получили информацию и начали вновь строить то, что помогли уничтожить.

Но тут особый, отлично служивший им в течение темных столетий набор мотивов начал мешать им. Какие тут могут быть необходимые для высокой технологии сообщества, если каждый мужчина хочет жить один со своим гаремом, бросая вызов каждому, кто посмеет войти в его королевство?

Ответ на этот вопрос никогда не был прост. Было много вариантов взаимоотношений шенна с шенном, так же, как и человека с человеком. Менее удачливые всегда стремились присоединиться к более удачливым, они не хотели идти в ссылку. Так появились расширенные баронства — ряд семей в строгой иерархии друг к другу под руководством патриарха с абсолютной властью — фундаментальная ячейка общества шеннов, как племя у человека, матриархальный клан у кинфианцев или бродячая шайка общества воденитов.