Читать «Судья и король. Пенталогия» онлайн - страница 526

   - Что играть-то?  Веселое?  Грустное?

   - Веселое давай, - пророкотал басом широкоплечий здоровяк,  лежавший у огня на боку,  спиной к Копусу. – Слезливого не надо.

   - Давай-давай, - задорно отозвался воин в черной куртке  (Копус подумал о том,  что он пусть и седой, а на поверку – самый непоседливый). – А мы спляшем. Ножевую спляшем!  Эй,  кто меня перетанцует? – он резво поднялся, упер руки в боки, широко улыбнулся  –  сверкнули прекрасные белые зубы,  и они напомнили Копусу брата Лива и  его наглые усмешки.

   Копус невольно сам заулыбался, подивился и позавидовал смелости пришельцев. Надо же! Они плясать собрались!  У подножия мрачной башни,  о которой в пустыне Бликуше и в азарской степи сложено множество пугающих историй.  Например, о том, что башня может сама сбросить с себя тех,  кто ей не по нраву…

   - Я плясать не буду, - забурчал здоровяк,  почесывая огромной лапой свой зад, обтянутый кожаными штанами.  –  У меня – нога.  Да и жарко…

    - Да ты, брат, ножевую и не осилишь.  С таким-то фасадом, - ядовито заметил его сосед,  парень с бритым затылком и поднялся,  начал приседать, разминая ноги.  –  Я спляшу, ваша милость, - кивнул он седому непоседе.  –  Ножевую я всегда здорово танцевал.

   - Давай, Платон,  - седой протянул бритому руку.

   После рукопожатия они сбросили долой пояса,  куртки, оставшись в рубахах,  взяли в руки кинжалы,  которые поднес им красноголовый воин,  и расположились друг против друга,  лихо притопнули сапогами.

   Лохматый Генрик разгладил усы,  чтоб они не мешали дуть в свирель, и приложил инструмент к губам.

   Музыка, задорная, веселая, заскакала, запрыгала,  заставляя кровь веселее бежать по жилам.

   Копус вытянул шею, что лучше видеть,  что происходит у костра.

   Мужчины тоже заскакали и запрыгали.  Сперва довольно медленно, но постепенно ускоряясь.  У обоих получалось здорово – и притопы, и прихлопы, и взмахи кинжалами.  С такта никто не сбивался.  То и дело они совершали полный оборот,  и от этого их рубахи,  давно выбившиеся из штанов,  развевались, будто флаги, а клинки с хищным свистом описывали блистающую дугу.  То и дело они лихо выкрикивали  «хоп!»,  выбивая ногами пыль из земли,  и Копусу вдруг захотелось так же крикнуть и так же топнуть – заразило его веселье танцоров.

   Другие воины тоже «заразились»:  не выдержал красноголовый и кудрявый  –  тоже подхватился, тоже в пляс пустился.  Не так, правда, здорово у него получалось,  как у танцоров-соперников, и без кинжала, но все-таки с чувством, от души.  Остальные взялись хлопать плясунам.  Даже воины, охранявшие чинариек,  подошли ближе и застучали копьями оземь,  подзадоривая парней.

   - Давай, Платон!  –  кричали одни.

   - Давай, Фред! –  кричали другие.

   И вдруг Копус кое-что заметил.  На груди у седого, которого звали Фредом,  поблескивали, бились друг о друга два медальона.  Один был очень знаком юноше,  потому что поразительно походил на те медальоны,  которые носили мастера Круга Семи Камней.  Выгравированная на круглой бляхе из темного-красного металла семиконечная звезда, составленная из квадрата и треугольника.  Копус решил сперва, что ему померещилось,  даже глаза рукой потер, но, присмотревшись, убедился, что ошибки нет:  бляха была точно такой, как бляха мастера Ахмара, и мастера Давира, и отца Зинуса.