Вы думаете, павшие молчат?Конечно, да — вы скажете.Неверно!Они кричат,Пока еще стучатСердца живыхИ осязают нервы.Они кричат не где-нибудь,А в нас.За нас кричат.Особенно ночами,Когда стоит бессонница у глазИ прошлое толпится за плечами.Они кричат, когда покой,КогдаПриходят в город ветры полевые,И со звездою говорит звезда,И памятники дышат, как живые.Они кричатИ будят нас, живых,Невидимыми, чуткими руками.Они хотят, чтоб памятником ихБыла ЗемляС пятью материками.Великая!Она летит во мгле,Ракетной скоростьюДо глобуса уменьшена.Жилая вся.И ходит по ЗемлеБосая Память — маленькая женщина.Она идет,Переступая рвы,Не требуя ни визы, ни прописки.В глазах — то одиночество вдовы,То глубина печали материнской.Ее шаги неслышны и легки,Как ветеркиНа травах полусонных.На голове меняются платки —Знамена стран, войною потрясенных.То флаг французский,То британский флаг,То польский флаг,То чешский,То норвежский…Но дольше всехНе гаснет на плечахБагряный флагСтраны моей Советской.Он флаг победы.Заревом своимОн озарил и скорбьИ радость встречи.И может быть, сейчас покрыла имМоя землячка худенькие плечи.И вот идет,Печали не тая,Моя тревога,Боль моя и муза.А может, это гданьская швея?А может, это прачка из Тулузы?Она идет,Покинув свой уют,Не о себе — о мире беспокоясь.И памятники честь ей отдают.И обелиски кланяются в пояс.От всех фронтов,От всех концлагерей,От всех могилОт Волги до Ла-Манша.И молча путь указывают ейНа Рейн,На Рейн,На огоньки реванша.Они горят — запальные —Во мглеПреступного, как подлость,Равнодушия —У генералов на штабном столеИ в кабинетах королей оружия.И где-то там, на Рейне,Где-то тамНачальный выстрел зреет,Нарастая…Но Память не заходит к королям.Она-то знает, женщина простая:Что́ королям!Им слезы не нужны,Как шлак войны,Как прочие отходы.Встает заря с восточной стороныИ обещает добрую погоду.Уже алеют облаков верхи.И над МосквойИ над моей деревней.Поют на Волге третьи петухи.Вот-вот ударят первые на Рейне.И ночь уйдет.Пора бы спать.Но ХорстЕще не спит, не выключает плитки.Еще немного, маленькая горсть —Остаток пуль.И голубые слиткиЛежат у ног,Округлы, как язи,И тяжелы, как мельничные гири.Теперь — в постель.Он пламя погасил.Который час?Без четверти четыре.А ровно в шесть он должен встать.ЖенаК нему в рюкзак положит бутерброды.Он так устал…И в этот миг онаВошла.— Ты что? — И отшатнулся. — Кто ты?!— Не узнаешь?Я Память о войне. —И запахнулась красным полушалком.— Ты русская! Тогда зачем ко мне?Я не был там.— Но я и парижанка,И чешка я…Побудь в моих ночах.Моей печалью и тревогой маясь.Менялись флаги на ее плечах,Черты лица и голоса менялись.И лишь слеза — одна на всех.Со днаЛюдского немелеющего горя.В ней боль одна.И скорбь одна.ОнаВезде и всюдуСолона, как море.Одна слеза.И гнев из-под бровейОдинВ глазах, как исповедь, открытых.— Я мать тобой убитых сыновей.Тобой убитых.И тобой забытых. —Одна слеза.И блеск сединОдин,Как блеск свинцаИ пепельного снега.— Ты слышишь,Как гремит в моей грудиТвоим огнемРазбуженное эхо?Ты слышишь, Хорст?!И грозно, как судья,Свою,В мозолях,Занесла десницу.— Так пусть войдет бессонница мояВ твои глазаИ опалит ресницыМоей бедойИ гневом глаз моих.А днем уснешь —Она и днем разбудит!— Но я же рядовой…А рядовых,Сама ты знаешь, за войну не судят.— Нет, судят, Хорст!