Читать «Страх, надежда и хлебный пудинг» онлайн - страница 68

– Сейчас мы взвесим ее и оценим ее состояние по Апгару, – объяснила нам медсестра. – Обычно это делают в палате у матери, но усыновления – всегда случай особый.

Другая медсестра, улыбаясь, забрала малышку у Коула и начала ее разворачивать.

– Можете привести бабушку с дедушкой. И сделать фотографии, если хотите.

Оба предложения было уместными, но я не смог сдвинуться с места и перестать смотреть, как они взвешивают ее, проверяют и вытирают. Она была сморщенной, розовой, с клочком темных волос на макушке. И громко вопила, пока медсестры ворковали вокруг нее и смеялись.

– Все пальцы на ручках и ножках на месте, легкие тоже в полном порядке. Все, как положено.

Закутав малышку в пеленку, они вернули ее на руки Коулу. Он немедленно начал снова ее разворачивать, пока в воздух не взмыл сердитый маленький кулачок. Он прикоснулся к нему, словно осматривая ее крошечные ноготки.

– Смотрите, какие длинные у нее пальчики, – проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Я никогда не видел его настолько счастливым. На него снизошло такое умиротворение и покой, словно вся его жизнь, все, что он делал и говорил до сих пор, было подготовкой к этой секунде. Ребенок в мгновение ока стал для него всем.

И для меня тоже.

У меня отказали колени, и я тяжело опустился на стул. На протяжении нескольких месяцев я был сосредоточен только на том, чтобы привести нас в этот момент, и еще поддерживал Коула, чтобы он сохранил рассудок, пока все это длится. О роли родителя я думал лишь мимолетно. Нет, я знал, что мы будем кормить ее, согревать, лелеять, оберегать…

Оберегать?

От невыполнимости этой задачи я чуть было не засмеялся вслух. Я посмотрел на нее, вопящую и крутящуюся у Коула на руках. Он тихо ворковал над ней, сияя и покачиваясь на носках. Она была крошечной и совершенно беспомощной. Как мы оградим ее от всех бед? Как в принципе такое возможно?

Охваченный слепым ужасом, я пошатнулся, и в моей груди стало тесно.

Нет. Не тесно.

Она стала пустой.

Из меня словно вынули сердце, и теперь оно лежало у Коула на руках в форме очень громко вопящей маленькой девочки с очень красным лицом. Я представил, как мы уносим ее домой, и впал в панику.

Я оказался неподготовлен. Взять под свою защиту столь уязвимое, столь невинное существо… что может подготовить к такому? Весь мир внезапно превратился в угрозу. Все леденцы, все до последней электрические розетки, все провода. Все машины, книжные шкафы и бассейны.

И то было только начало.

Потом она пойдет в школу. Будет падать с велосипеда, узнает, какими жестокими могут быть дети. И мы с Коулом будем переживать ее боль, как свою, – от каждого расцарапанного колена, каждой сломанной кости, каждого разбитого сердца. Мы будем с ней рядом, будем страдать вместе с ней, стремясь защитить ее, но зная, что это нам не под силу. Как у родителей получается выживать?