Читать «Страна Эмиграция» онлайн - страница 35
Анатолий Елисеев
Мыс Доброй Надежды в моем воображении возникал в виде Бёклинского острова Мертвых, должно быть играли роль юношеский страх смерти и надежда на спасение.
А что говорить о таких самоговорящих местах, как Берег Скелетов или Кейптаун…
«В Кейптаунском порту, с пробойной на борту…»
«Шеф нам отдал приказ — лететь в Кейптаун…»
«В нашу гавань заходили корабли…»
«Трансваль, Трансваль — страна моя…»
(А эта — последняя, как сюда затесалась — вроде бы не моего времени песня? Вспомнил, из детского фильма «Кортик»).
Должен сказать, что в детстве в Африку я не сбегал — прошли чеховские времена, да и знал я, что граница на замке, за каждым камнем Джульбарс, а на каждой тропе — Карацупа, что пешком до Африки не дойдешь — не зря воспитывала меня моя бабушка — учительница географии.
И вообще я в Африку не очень-то верил. Мои родители жили одно время в Судане, на всех картах был изображен черепообразный континент и в книгах я об Африке много читал — ну и что, мало-ли что в книгах напишут. В книгах и про капитана Немо и про Летучего Голландца и про Вия писали — где они все? В воображении. Может быть и дальние страны — например Африка — это только воображение…
И вот мы идем по Африке — и это уже не воображение, не книжная страна, это почти конец земли — 10 000 километров от дома, от бывшего дома.
Сейчас, по прошествии стольких лет, мне трудно вспомнить, что я испытывал, о чем думал на посадочной полосе ночного аэропорта, в эти первые минуты. Скорее всего о вполне прозаических вещах: о предстоящих формальностях, о багаже… Моя жена говорит, что её основным чувством в те минуты был страх, страх неизвестности.
Хорошо помню пустой и тёмный зал аэропорта. Сейчас странно даже представить кипящий жизнью J I A (Johannesburg International Airport), в те времена ещё имени Яна Сматса, пустым, а тогда в полуосвещенном и потому казавшимся бесконечным помещении стояли всего несколько группок встречающих и среди них две, которые встречали нас.
Израильская компания, которая оформляла наш отъезд, пообещала, что в Африке нас встретят и устроят на первое время. Нас действительно встречали, мы сразу, по описанию узнали господина Троицкого — южно-африканского компаньона фирмы. Он стоял несколько в стороне и мы были удивлены и даже насторожены, учитывая не полную легальность нашего путешествия, его пассивностью. Он не подошел к нам и вместо него первым к нам обратился высокий плотный юноша несколько кавказского типа, отделившийся от другой группы, состоявшей в основном из пожилых и на вид весьма респектабельных женщин, похожих на посетительниц кружка художественной вышивки или аранжировки цветов. Далее произошёл примерно следующий диалог.
— Вы из Израиля?
— Да.
— Приехали, чтобы остаться?
— Ну-у-у, в общем-то…
— Да не стесняйтесь, не вы первые… По линии Троицкого?
— Ну-у-у…
— Вон он стоит — видите. Можете поехать с ним, а можете с нами.
— А кто вы такие?
— Мы от еврейской организации, от Хабат хауса.
Выяснилось, что за последние несколько месяцев из Израиля приехало столько «туристов», что это заинтересовало еврейскую общину, и именно сегодня они решили встретить самолёт прибывающий из Израиля и выяснить все-же, что происходит на такой далекой от них исторической родине. Что члены цветочного кружка на самом деле активистки еврейской женской ассоциации или что-то в этом роде, что его зовут Нияз и он у них переводчик. Они намерены заменить Троицкого для семей прибывших этим рейсом, то-есть встретить, разместить и вообще позаботиться…