Читать «Страна Эмиграция» онлайн - страница 22

Я — Ты наверное права, но вернемся к местячковости. Я писал в «Городке», что в моем детстве не было антисемитизма, нет, конечно и тогда он существовал, на государственном уровне, в мире взрослых, но у нас — детей — никто не считал евреев существами с другой планеты, они были такими же, как все, хотя иногда и носили странные имена. Они не были обособленной кастой, и так наверное было во всех крупных городах. В местечках герметизм, самоизоляция были во многом вынужденными, но наверное они и рождали ненависть к евреем — «Не такие, как все — значит враги!». Евреи платили тем же.

Ты знаешь специфику греческой общины у нас, в Южной Африке — не грек, значит не свой, значит изгой — и что, любят здесь греков?

Ира — Не совсем так или совсем не так! В моем детстве антисемитизм конечно был и я его ощущала постоянно. Я всегда помнила, что я не такая, как все и конечно ожидала самого плохого от окружающего мира. Если это называть герметизмом, он конечно был свойственен евреям и наверное в местечках в большей степени, чем в крупных городах.

Я — Но герметизм был свойственен и русским в провинциальных городках, вспомни пьесы Островского, русских критических реалистов…

Ира — А в чем разница? Местечковость — это другое название для провинциализма. Более ярко выраженное явление и всё. Израиль в конце концов — провинциальное государство.

Глава 6

Побеседуем о провинциализме

«Я приехал из деревни

В этот крупный городок…»

Вилли Токарев

Конечно, мы приехали не из деревни, да и Йоханнесбург очень крупным городом не назовешь — уж во-всяком случае он гораздо меньше Москвы. Откуда же это стойкое ощущение столицы, головокружительного нырка в огромность мира. Почему та Москва, которую мы покинули в начале 90-х годов прошлого века, вырисовывается в памяти, как серия сельских картинок? Почему даже сейчас, приезжая в Москву трудно избавиться от ощущения провинциальности этого города, несмотря на высотные дома, кипучую жизнь и обилие «Мерцов» и «Ниссанов» на улицах.

Мне кажется, что провинция это чисто сравнительное понятие.

По сравнению с Москвой, мой родной город — Орехово-Зуево был конечно провинцией. Наверное Орехово казалось столицей для жителей Дрезны или Куровского — не знаю, там я не жил. Точно также как Москва, после 12 лет в Йоганнесбурге кажется провинцией, как Джобург — так ласково называют крупнейший город ЮАР — для жителя Нью-Йорка или Лондона, наверное, не больше, чем тихий провинциальный город на краю земли. Я не слишком много путешествовал — мне трудно сравнивать, поэтому ограничусь Москвой и Ленинградом (я его знаю и помню лучше, чем новый Сант-Петербург).

Что же все-таки определяет провинцию?

— Размер? Да, в какой-то степени, но не только. Йоганнесбург гораздо крупнее Кейптауна и в той же степени провинциальнее.

— Статус столицы? Не всегда, и в этом убеждаешься сравнивая Нью-Йорк и Вашингтон, Стамбул и Анкару, Мельбурн, Сидней и Канберру. Кстати говоря — можно сравнить Йоганнесбург и одну из столиц Южной Африки — Блумфонтейн (вы слышали о таком городе? А мы там были — Южно-Африканский Муром или Калуга).